Отвлекшись от семейного портрета, я обнаружила, что окна были плотно зашторены, несмотря на день, а от затхлого воздуха захотелось откашляться. Когда здесь в последний раз проветривали? Ладно, поинтересуюсь у экономки. Как там Люси сказала? Комната справа?
Повернувшись направо, я обнаружила дверь без опознавательных знаков, поверхность которой украшала облупленная краска. Да что здесь за порядки царят? Герцогу Редмонду вообще плевать на состояние своему родного дома? Это и есть его странности, о которых говорил Стефан?
Постучав в дверь, я услышала громкое “войдите” и последовала указанию. Проржавевшая ручка едва ли не сломалась от моего нажима. Проблемы здесь много глобальнее, чем я предполагала. Даже в мелочах.
Несмотря на день, эта комната также была зашторена и освещалась двумя канделябрами, света которых, конечно, не хватало, чтобы нормально видеть все помещение. Рядом с одним из источников света, за столом сидела седая женщина. Аккуратно собранный пучок на голове, чистый передник и манжеты… За собой она следила явно лучше, чем за особняком.
— Добрый день, госпожа, — сделала я один шаг, остановившись на уголке ковра. Приближаться без разрешения есть признак дурного тона, а мне надо было продемонстрировать хорошее воспитание. Подняв на меня взор, женщина беззвучно отхлебнула чай, поставив чашку на блюдечко. — Мое имя Клэр Мейли. Я пришла по объявлению о наборе персонала.
— Здравствуйте, барышня, — твердым тоном ответила старушка. — Подойдите ближе, пожалуйста, я вас плохо вижу.
Я стала на середину ковра, но не решалась подходить еще ближе. Женщина встала с места и сама приблизилась ко мне. От нее неприятно пахло сыростью.
— Что же вас сподвигло искать работу? — поинтересовалась она, разглядывая меня с ног до головы. Не очень прилично, но стерплю.
— Нужда, госпожа, — с грустью ответила я, смущенно отведя взор. Именно так повела бы себя девушка, не привыкшая к такому пристальному вниманию. Взгляд старушки сверкнул неестественным светом, но тут же стал прежним, потому я решила, что в нем на мгновение отразился огонь свечи.
— Называй меня просто Шанталь, — представилась старушка, поправив меня. — Где же ваши родители, опекуны или муж?
— У меня никого нет, — печально произнесла я, закусив губу и опустив голову. — Родители умерли, не успев выдать меня замуж, и не оставили никакого наследства, а значит, и надежды на хорошее замужество. Вот и приходится искать работу, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
— Бедняжка, — старушка покачала головой. Ее лицо превратилось в морщинистую маску печали, которая прибавила ей с десяток лет, но глаза отнбть не были грустными. Врёт. Сочувствие слишком наигранное. — Конечно, я не могу оставить тебя в беде. Тем более, нам действительно очень нужен персонал.
— Кем я смогу работать? — настороженно поинтересовалась я, учитывая масштабы трагедии, происходящей с поместьем.
— Всем понемногу. Помощницей по дому, если тебя устраивает такая работа, — ответила женщина. Странно, что мне так быстро предлагают работу, даже не поинтересовавшись рекомендательными письмами с прошлых мест. Что-то очень странное происходит в этом доме.
— Конечно, Шанталь, я с радостью возьму на себя роль помощницы, — ободрилась я. Старушка тепло улыбнулась и приобняла меня за плечо твердой, тяжелой рукой. Красные пятна на тыльной стороне ладони говорили о ее невысоком происхождении, а вернее, о недостатке питания в детстве. Несмотря на это, держалась она достойно, выглядела ухоженно. Деревенскую бабу в ней выдавала природная коренастость и сильные руки. Такая и дров нарубит, и мужика уделает.
Шанталь отвела меня к столу, за котором пила чай, усадила на один из стульев и достала чистую чашку. Протерев ее передником, она поставила передо мной и налила горячий напиток светло-зеленого цвета. Чай дымился и пах мятой с нотками мелиссы. Дорогое угощение для прислуги.
— Раз о главном договорились, пора переходить к частностям, — подводила Шанталь к нужному вопросу. — Могу я узнать, далеко ли ты живешь?
— В гостинице “Орхидея”, это на Цветочном переулке, — ответила я и поднесла чашку ко рту. Отпив немного, я почувствовала сильный вкус мяты и совсем никакого чая. Странно, обычно нечто подобное заваривают на ночь для хорошего сна, а на дворе только обед. Допью из вежливости, но позже — пока слишком горячо.
— Не похожа ты на столичную барышню, — пристально глянула на меня старушка, шумно отхлебнув чай.
— Я и не столичная. С юга, а сюда перебралась от последствий войны, — говорила я, отводя взгляд, словно мне было тяжело об этом говорить. Старушка допила чай и отставила чашку.