– Да.
Взгляды их встретились, и Дезире поняла, что они думают об одном и том же. Она познакомилась с Майклом, когда он пришел на телестудию допросить ее в связи с преследованиями неизвестного. Благодаря ему этот негодяй отбывает сейчас срок в государственной тюрьме штата Луизиана.
Хотя во время расследования безупречное поведение детектива никак не выходило за рамки обычной вежливости, невозможно было игнорировать тот факт, что их с Дезире неудержимо влекло друг к другу. Вечером того дня, когда ее преследователь оказался наконец за решеткой, Майкл Патрик О'Мейли и Дезире Дапри стали любовниками.
– Я звонила в цветочный магазин, – проговорила Дезире, возвращаясь к теме их разговора, – хотела узнать, кто именно заказал цветы. Однако клиент уплатил наличными и не назвал своего имени.
– Я заеду туда и посмотрю, не удастся ли составить фоторобот. – Майкл снова взглянул на розы. – Должно быть, он потребовал, чтобы их прислали именно распустившимися. В таком случае розы должны были простоять в магазине как минимум несколько дней.
– Думаю, ты прав, если только посыльный... – Дезире внезапно замолчала, похолодев от мысли, которая вдруг пришла ей в голову. – Господи, Майкл, ты же не думаешь, что посыльный и есть этот подонок?
– Пока трудно что-либо сказать. В любом случае тебе необходимо встретиться с нашим художником, так же как и всем остальным, кто видел этого посыльного.
– Отлично. – Дезире кивнула, отчаянно жалея, что не успела как следует рассмотреть парня, который принес цветы.
– А где письмо?
– Вон там. – Дезире указала на конверт, не желая снова прикасаться к нему.
Майкл быстро пробежал содержание письма глазами, тихо выругался сквозь зубы, потом, держа бумагу за края, опустил в целлофановый пакетик, что-то быстро надписал на нем и убрал в карман пиджака. Затем он подхватил коробку цветов.
– Поехали.
– Куда?
– Пока не знаю. Может, просто прокатимся по городу и поговорим об этом типе.
– Разве нельзя поговорить прямо тут?
– В редакции отдела новостей? Знаешь, возможно, мне и не удастся держать все это в тайне, но хотелось бы попытаться – по крайней мере пока.
– Да, ты уже говорил. Но я по-прежнему не одобряю подобную тактику.
– Это для меня не новость, мы с тобой и раньше никогда не могли прийти к соглашению. – Он взял со стола сумочку Дезире и протянул ей. – Поехали.
В прежние дни, услышав отданный таким повелительным тоном приказ, Дезире вполне могла возмутиться, однако сейчас неожиданно для самой себя поняла, что поведение Майкла уже больше не раздражает ее, и потому восприняла это как решительное доказательство того, что между ними все кончено.
– Я просто таю, когда ты превращаешься в Тарзана, а мне отводишь роль тихони Джейн, – сладко пропела Дезире. Мило улыбнувшись Майклу, она взяла из его рук свою сумочку и решительно направилась к дверям, так что детективу оставалось лишь следовать за ней.
Он и последовал, остановившись на несколько секунд у стола Карин.
– Ты, конечно, понимаешь, что она собирается упомянуть об этом событии в прямом эфире, – сказала Дезире пять минут спустя, когда машина детектива О'Мейли начала лавировать среди толп туристов, бродивших по улицам Французского квартала. Тех самых туристов, которых так боится отпугнуть городской совет.
– Ты о ком? – спросил Майкл, искоса взглянув на Дезире и притормаживая у светофора.
– О Карин. – Она помолчала. – Позволь тебе напомнить, что она как-никак репортер отдела новостей. А когда маньяк-насильник присылает цветы и пишет признания другому репортеру, это может стать беспроигрышным козырем любого телеэфира, нравится тебе это или нет.
Майкл смотрел прямо перед собой, размышляя над услышанным. Заметив, что пальцы его крепче сжали руль автомобиля, Дезире поняла, что он еще ни разу не представлял себе Карин в профессиональном свете ее карьеры.
– Мне бы не хотелось, чтобы все это вышло наружу. Пока, – проговорил он наконец.
– Кто со мной сейчас разговаривает? Мэр города или детектив первого разряда Майкл О'Мейли?
На светофоре загорелся зеленый свет, и шофер стоявшей за ними машины принялся отчаянно сигналить. Майкл выругался.
– Давай помолчим, пока не приедем куда-нибудь, где можно будет поговорить спокойно, – предложил он.
День выдался на удивление теплый, а потому О'Мейли остановился у Одбон-парка. Когда-то этот зеленый оазис принадлежал самому Бьенвиллю, основателю Нового Орлеана. Дезире и Майкл присели на широкую скамью у подножья лестницы, спускавшейся к искусственному водоему, известному под названием «Журавлиный пруд».
Несколько минут они молчали, наблюдая за маневрами семейства уток на спокойной глади воды. Дезире сгорала от нетерпения, однако вынуждена была ждать, зная, что Майкл предпочитает тщательно обдумывать свои высказывания.
– Вчера, когда мы завтракали вместе, – заговорил он наконец, – я познакомил тебя с официальной точкой зрения на случившееся.
– Черт побери, вот так откровение! О'Мейли раздраженно покачал головой.
– Знаешь, я уже начал забывать, до чего ядовитым бывает твой сарказм.
– Ничего, я тебе напомню, – лукаво улыбнувшись, успокоила его Дезире. – Майкл, я не так глупа, чтобы не догадаться, что ты предпочел рассказать мне официальную версию расследования.
– Красота и ум... – проворчал он в ответ. – Не будь ты такой въедливой стервой, я бы, наверное, женился на тебе.
– Если мне не изменяет память, именно я не хотела выходить за тебя замуж, – поправила она его. Честно говоря, ни ему, ни ей не хотелось тогда стремглав бежать к алтарю. – Так что расскажи мне поподробнее о нашем маньяке, а нежности можешь приберечь для Карин.
Майкл изумленно взглянул на нее.
– Неужели это тай очевидно?
– Не более, чем то, что тебя зовут О'Мейли. – Увидев, как густой румянец заливает лицо и шею детектива, и помня, как чувствителен он под маской неустрашимого Полицейского, Дезире сжалилась над ним:
– Я рада за тебя, Майкл. – Она положила руку на рукав его пиджака. – Честное слово. Он с облегчением вздохнул.
– Я говорил Карин, что ты не станешь закатывать скандалы, но ты же знаешь женщин. Вечно они поднимают шум из-за пустяков. – Сообразив, какой промах он совершил, Майкл пробормотал:
– Я не имел в виду тебя... я просто хотел сказать...
Несмотря на всю серьезность ситуации, Дезире звонко расхохоталась.
– Очко засчитывается, и не будем больше об этом. Ладно, объясни-ка мне лучше, почему я не могу открыть шестичасовой выпуск новостей сообщением о цветах и письме – ведь это может оказаться настоящей сенсацией!
– Потому, что ты причастна к этому делу куда больше, чем тебе кажется.
– А ты не считаешь, что уж слишком пытаешься защитить меня, а? Даже, несмотря на цветы, я думаю, что этот тип видит во мне не женщину, а репортера, который может сделать из него звезду.
– Я бы согласился, если бы не присланные цветы.
– А чем они тебе не нравятся? – Дезире не смела признаться, что ей стало не по себе при одном взгляде на эти цветы еще до того, как она узнала, кто именно прислал их ей.
– Точно такие же он присылает своим жертвам на следующий день. – Глаза Майкла потемнели от ярости, в которой Дезире видела его лишь однажды – когда ему удалось арестовать видного бизнесмена за тайное сожительство с тринадцатилетней дочерью. – Однако с ними этот мерзавец не так щедр: присылает им лишь одну розу. Одну-единственную, полностью распустившуюся темно-красную розу.
Мурашки пробежали по спине Дезире – Может, он просто спятил? Решил, что две дюжины роз помогут убедить меня поведать всему миру его историю? – предположила Дезире, сама понимая, что ее доводы совершенно неубедительны.
– Я согласился бы и с этим. Но есть и еще кое-что.
Дезире охватил страх, и она спросила через силу:
– Что именно?
– В случае каждого нового изнасилования мы точно знаем, что действует один и тот же подонок, благодаря тому, что почерк совершенно одинаков.
– Розы...
– Да, розы. – Майкл кивнул. – И еще то, что он связывал пострадавших.