– Ты же знаешь, что одноликие поймают Арнию, – тяжелый с противной хрипотцой голос прорезал тишину комнаты. – Я верну нашу беглую дочь домой и распну ее у подножия цитадели. И будет ее искромсанное тело висеть на столбе в назидание каждому, кто посмеет подумать о побеге! Так облегчи же себе участь, Селеста, яви мне свой истинный облик, полюби своего отца и отрекись от порочных мыслей!
– Гори в огне! Ты не получишь моих дочерей! – проскрипела я старческим голосом на надрыве связок, не в силах поднять свое трухлявое тело с пола.
Глубоко вздохнув, он медленно поднялся с кресла и тяжелой поступью направился ко мне. Склонился и схватил меня за седые редкие волосы, заставив голову запрокинуться назад. Я смотрела на тряпицу на его лице и вспоминала образ моей Арнии. Она так любила превращаться в прелестную голубоглазую девушку с белыми, словно снег вьющимися волосами! Такой я ее и запомнила!
– Ты родила мне три дочери и двух сыновей, Селеста. Я проникся к тебе и многое дозволял, но ты нарушила самое главное правило, Лаира! Ты обманывала меня долгие годы! А теперь зря сопротивляешься! Ты же знаешь, я могу наказать тебя в любом облике! Жалкое представление! Смешное и бессмысленное!
Он резко выпустил мои волосы и ухватил за затылок. Прижал меня лицом к ковру и сжал до боли ягодицу. Я услышала, как с легким шорохом распахивается его мантия и замерла. Уже не впервые мне доводилось терпеть его наглое вторжение. Да на мне уже давно не было не исследованного им места! На протяжении долгих лет он нещадно имел меня во все доступные места, по щелчку пальца указывая мне образ, с которым он хотел бы совокупиться. Сегодня, впервые за все время, ему в угоду раскорячилась дряхлая старуха. Так пусть берет ее как хочет! Не жалко!
Отец в этот раз не побрезговал не красивым, дурно пахнущим и испещренным ссадинами телом. Он ворвался в мой зад жестоко и до упора, выбивая из меня крик боли. Оседлал словно кобылу, вдавливая мой корпус в пол. Дряхлая грудь елозила по ковру до новых ссадин, а руки проехались по нему вперед. Я старалась удерживать лицо на весу, но два последних толчка сломили мое тело до конца. Я щекой пропахивалась по колючей шерсти, чувствуя, как с каждым движением моя кожа стирается слой за слоем. Благо на черном ковре было не видно крови, которая сочилась из ран! И все же боль нарастала и достигала пика невыносимости. Мне казалось, что он порвал мой задний проход в клочья! Никогда раньше не испытывала подобного. Я чувствовала, что он специально причинял мне невыносимую боль, упиваясь ею. Казалось, эта пытка будет длиться вечно и в итоге он задушит меня своими огромными ручищами, что скребли ногтями по моей несчастной спине, но пытка резко прекратилась. Мне подумалось, что я умерла, но вскоре почувствовала, как он намотал мои волосы на кулак и поволок вглубь жуткой комнаты. Я видела лишь пол, опасаясь поднять взгляд выше. А когда он остановился, то словно пушинку подхватил меня на руки и усадил на стул перед прямоугольным столом. На нем стоял элегантный черный канделябр с единственной толстой зажженной свечой, рядом расположились большие песочные часы, а у их основания лежал короткий нож с красной рукояткой. Из ящика стола Цэп достал полупустую склянку с прозрачной жидкостью и поставил на край стола.
– Смотри, Селеста, и запоминай мои слова, – резко перевернул он часы и песчинки начали медленно стекать, образовывая нарастающую горку. – Сейчас я даю тебе шанс все исправить. Если расскажешь, как спланировала побег для Арнии, и где она сейчас может быть, если явишь мне истинный лик, тогда я пощажу тебя и прощу это страшное преступление, ну а если нет… – схватил он мою руку и приставил нож к фаланге указательного пальца, до боли надавив на острие лезвия. Выступила кровь, и я зажмурилась от острой боли. – Решай! – прикрикнул так громко, что я распахнула глаза и вновь вспомнила, как прощалась с дочерью, которая до этого дня даже не догадывалась, что я ее родная мать.
Ничего не ответив на его призыв, я стиснула зубы. Спасение Арнии того стоило! Я вытерплю все!
Резкая боль пронзила все тело так хлестко, что я забыла, как дышать. Невидящим взглядом смотрела на отрезанную фалангу своего пальца и на кровь, что медленно растекалась по столу, образовывая багровую лужицу. Ужасаясь тому, что увидела, впала в состояние полной апатии. Даже не вскрикнула, пребывая в таком шоковом состоянии, что даже мысли отказывались вертеться в голове.