***
Ванна, оказывается, действительно есть в этом дешёвом на первый взгляд трактире. Наконец расслабляюсь, чувствуя каждой клеточкой тела горячую воду и, прикрыв глаза, шумно вздыхаю, кладя руку на шею, ибо та немного покалывает. И сразу в мыслях всплывает пухлые губы, сминающие мои, учащенное дыхание прямо под моим ухом, и тёплые руки на своей талии.
Чонгук… поцеловал меня?
4 глава (2часть)
По спине бежит приятный холодок, сердце отчего-то сжимается, а щёки горят адским пламенем огня, когда я всё до конца понимаю. Меня тянет к нему. Как и сказал Тэхён, меня тянет к Чонгуку, ещё с первой встречи, и пусть что она случилась только вчера утром. Это ведь… ненормально, да? Ненормально думать о нём, перестать дышать только под напором его нахмуренного взгляда, краснеть, и так радоваться за поцелуй, причина которого может быть всё что угодно, начиная от скукоты и желанием грязно поиграть и заканчивая приказом того самого их господина.
Но у него такие мягкие губы…
И тут же я рукой поднимаюсь выше, к своим губам, и прикасаюсь к ним кончиками пальцев, улыбаясь словно обезумевшая. У меня проблемы с головой? Почему меня тянет к своему похитителю, который один раз даже убить меня пытался? Почему я вообще даже не злюсь на него, что он так нагло, позабыв о моём женихе, украл мой первый поцелуй и практически сделал меня грешницей? Боже… что Чимин и мои родители на это сказали бы?
Они сто пудова сами же убили бы меня на месте.
Так что да, радоваться тут не к чему, Лалиса Манобан.
***
— А ты похорошела, — чуть ли не подпрыгиваю от неожиданности, когда открыв дверь чтобы выйти из ванны, вижу на «своей» кровати Дженни, сидящую с хитрой улыбкой и скользящую взглядом по моему новому наряду. Чонгук принёс мне одну из её вещей — видимо Дженни всё-таки, к удивлению, согласилась — и сразу же вышел, даже не посмотрев в мою сторону, будто бы между нами ничего не произошло, и сейчас я немного удивлена своему новому гостью, что встаёт с кровати и медленно подходит ко мне. — Как ты вообще носила те занавески? — я уверена что она под «занавесками» имеет в виду мои длинные платья, из которых я обычно не вылазила, даже когда каталась на лошади, ибо мать за сердце схватилась бы, если бы увидела меня в брюках и рубашках. Так что да, мне немного непривычно сейчас стоять в одежде Дженни, а именно — в тех же самых чёрных брюках и свободной, молочной рубашке.
Своими мыслями не сразу замечаю, что Дженни уже стоит ко мне максимально близко и, нахмурившись, смотрит прямо в мои глаза, так резко меняя настроение. А ведь она только что делала мне… комплимент (?)
— Что здесь случилось? — строго спрашивает она, кивая на всё ещё неубранные осколки вазы на полу, а я же шумно сглатываю не зная что ответить. Дженни меня собственноручно убьёт, если узнает, что я недавно хотела покончить с собой.
— Мы это… немного поругались с… Чонгуком, — тихо бурчу, но Дженни всё слышит, и видимо, совсем не верит, судя по тому, как она подозрительно косится на меня. Но это меня совсем не волнует, потому что сердце вновь бьётся быстрее от этого мною сказанного «мы». Я и Чонгук. Мы… мы целовались
— А где он? — честно, я не хотела это спросить, это просто случайно вышло, но тем не менее столь неожиданный вопрос вынуждает меня покрыться румянцем, а Дженни окончательно убедиться в том, что между мной и Чонгуком явно было что-то другое, чем просто ругань.
— Он внизу. Меня он отправил, чтобы я обработала твою рану, — на удивление Дженни в этот раз отвечает на мой вопрос, и прищурившись опускает взгляд к моей шее. — Как она кровоточить начала? В прошлый раз я же хорошо её обработала.
Да просто я попыталась задушить себя с помощью руки Чонгука.
— Я же говорю… Мы с Чонгуком поругались, — опускаю взгляд, перебирая руками рубашку Дженни, надетую на мне, и обладательница этой самой рубашки больше не задаёт мне вопрос, видимо решив, что с меня хватит, и что я всё равно правду не скажу.
Хоть Дженни и молчит, но её периодически брошенные на меня взгляды говорят о многом — начиная от упрёков и заканчивая скрытой ненавистью вперемешку с сожалением, и я прекрасно это ощущаю, и поэтому потираю свои влажные от волнения ладони о простынь, чувствуя размерное дыхание в области шеи. Дженни, закончив обработку моей раны, уже аккуратно завязывает бинт, пытаясь затянуть не так сильно, чтобы не дай бог, не задушить меня. Но если бы меня через два дня не продали этому хозяину, то я просто уверена, что она с радостью задушила бы — об этом говорят её глаза.