Но с другой стороны это просто прекрасно! Я хоть и ничего не помню, но это явно лучше, чем тот бред, что мне привиделся накануне. Сейчас бы Лола закатила глаза и сказала: «Приснится же такое!»
Я даже могу представить, как она будет смеяться, если я расскажу ей всю эту чепуху. Неужели это я так свой День Рождения отметила? А все, что было после — это что, похмельный синдром или сон?
Как же все болит… Только после караоке у меня так сильно раскалывается голова. Значит, моя версия, что все остальное привиделось, имеет место быть.
— А-ай! — меж пальцев очень сильно жжет.
— Сейчас тебе станет полегче, Кира. Это с непривычки.
— Да что это за фигня? — хнычу в ответ бархатному голосу. — Меня чем-то опоили? Не хочу больше этих галлюцинаций. Пожалуйста…
— Потерпи,— слышу злое рычание в ответ.
Не знаю, сколько времени длилось это самое «с непривычки», но точно дольше того самого «потерпи».
Тело обмякшее, а в голове вместо мозга бултыхается клюквенный кисель. В целом, я вся как вязкая тягучая субстанция. И судя по ощущениям, растекаюсь не по своей кровати, потому что от жесткости моего ложа, уже затекла спина. Еще и глаза тяжёлые, словно в каждое веко вкачали горячий гель, который жжется и не даёт возможности увидеть происходящее вокруг.
— Ноавэль, это она? — женский голос врывается в воцарившуюся тишину.
— Да, — отвечает спокойным тоном мой ночной гость.
— Что-нибудь стало известно?
— Как только все прояснится, я обязательно сообщу, Нэйда.
Женщина явно не рада моему присутствию, ее неприязнь бежит быстрей ее слов.
— Надеюсь, она у вас не задержится. Я бы очень хотела поскорее разделить ее с тобой.
Что-о? В каком смысле «разделить»? Меня что, расчленят и сожрут?
— А-ай!
— Терпи, — ко мне обращается все тот же мужской голос.
Шаги удаляющейся женщины раздаются эхом. Мои виски в этот момент пронзает острая боль, которая тянется аж до мочек. Чьи-то теплые пальцы усердно втирают что-то прохладное в кожу за моими ушами.
— Вы что, меня уже делите? Отпус…
Смех моих мучителей не дает договорить. А я снова прозрела. Усердно моргаю, но кроме яркого пятна перед глазами пока ничего. Боль такая, как будто кто-то приклеил супер-клеем ко мне очки и рывком их содрал. Освещение вокруг очень яркое. А две размытые фигуры напротив постепенно приобретают формы и контур, и таращатся на меня, не моргая.
— Готово, — равнодушно говорит один из них, убирая что-то похожее на мазь в прозрачной банке от моего лица. — Уже скоро все затянется и перестанет болеть, — он смотрит на меня.
Иглы, которые лежат на столике рядом, заставляют мои волосы встать дыбом. Они больше похоже на тонкие длинные спицы с трубками, возле которых поблескивают капельки крови.
Я опускаю взгляд к своим гудящим ногам, к каждому пальцу подведена какая-то проволока. На конце по небольшому шарику. Все кружочки пульсируют вразнобой.
И все бы ничего, но мое тело уже одеревенело в очень жестком кресле, похожем на большую костяную трехпалую ладонь. И тут до меня доходит то, что шокирует куда больше, чем осознание, что надо мной проводят какие-то опыты… я абсолютно голая! Голая, мать твою! ГО-ЛА-Я!
Поднимаю взгляд на того, кто, по-видимому, притащил меня сюда. Графитовый барабашка скользит взором по моему телу и ехидно улыбается, натыкаясь на мои охреневшие глаза.
Хочется прикрыть наготу, но руки уже в плену каких-то датчиков. Пальцы на ногах начинает жечь. В руках чертова лаборанта я вижу окровавленные провода с иглами, которые он вытягивает по одному из меня. Голова кружится, подкатывает тошнота. Наступает тьма.
Я прихожу в себя в мягкой кровати. Кроме нее, небольшой тумбочки и кресла неподалеку, больше вообще ничего. Ничего! Абсолютно! Я словно в открытом космосе. Здесь нет стен. В этой «комнате» лишь несколько колонн по периметру, которые, наверное, удерживают на себе потолок. И то, что я вижу над головою, выглядит потрясающе!
Невероятное сияние разных цветов разливается реками по потолку. Каждый цвет приглушенный, не яркий. Все выглядит так, словно краску распылили прямо в небо, а ветер рисует свой узор — легкий, волнистый, незамысловатый. Каждый штрих собран из миллионов крупиц: изумрудные полосы, фиолетовые волны, синий туман… И при всем этом потолок словно парит.
Здесь очень уютно. Сложно поверить своим глазам в реальность происходящего. Но ощущения не врут.
Мое тело будто окутано шелком. Ни боли, ни отметин на руках после датчиков. Никаких улик, которые указали бы на издевательства надо мной. Осматриваю пальцы, выглядывающие из-под струящейся тонкой материи, которой меня накрыли — и от игл ни следа.