— Пойдем? — указывает рукой куда-то вглубь комнаты, где (могу поспорить) только что не было никакой двери.
Глава 10
Осторожно приоткрываю одеяло, чтобы понять, могу ли идти в таком виде. И к своему счастью вижу, что одета. Красное шелковое платье до самого пола скользит по ногам, стоит лишь встать с кровати.
— Почему я понимаю вас?
Меня в фильмах об НЛО и всякий попаданцах всегда волновал этот вопрос. Почему все говорят на одном, мать его, языке? Если все из разных, черт подери, миров!
— Потому что это нужно мне, Кира. Ты слышишь все так, как говорят на твоей планете. Вплоть до выражений, к которым привык твой слух.
Что ж… Вроде логично.
Похититель ведет меня по темному коридору. Не понимаю, где мы находимся, но это похоже на короткий тоннель на дне высохшего океана. Слева и справа снова нет стен, только колонны нежно-розового цвета, между которыми ничего нет. Но тут притаился обман — это только кажется, что ничто не отделяет коридор от блестящего песка снаружи.
Останавливаюсь. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до кристально-прозрачного стекла. Оно выгибается от моего прикосновения, обволакивая каждый палец. Делаю резкое движение. Кусочки отрываются, не нарушая общую целостность, и капельками плавно растекаются по «стеклу» вновь. Волшебная деформация, которая не ломается, но и не выпускает меня наружу. План побега рушится прямо в руках.
— В твоем мире это назвали бы какой-нибудь плазмой, магией или волшебством, — лукаво посмеивается мой спутник.
А я обреченно продолжаю смотреть в это гибкое «окно». Мир за пределами темного коридора яркий и красочный. Неужели здесь когда-то в самом деле был океан? Песок, большие ракушки, размером с гараж… Солнце освещает все снаружи, но не проникает в коридор. И это поистине невероятный контраст! Как же здесь красиво!
Но глядя на завораживающий вид, я не могу не признать одного — даже если мне удастся выбраться, уверена, я легко затеряюсь среди огромных кораллов, каждый из которых размером с баобаб.
— Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. Твоя планета находится в другой вселенной, Кира, — словно читает мои мысли графитовый похититель. — И если ты не представляешь угрозы, я отпущу тебя.
— Угрозу? Я? — нервный смешок вырывается наружу. — Вообще-то не я напросилась в гости в ваш пересохший океанариум. И не я похитила вас.
Мой собеседник переваривает мои слова и смотрит так, как будто я без спроса взяла из его запасов маленький мешочек и отсыпала оттуда горсточку смелости.
— А что, если бы я не дала вам свое разрешение? — тут же выпаливаю я. — Что было бы тогда?
— Тогда… я бы и не пришел, — он говорит совершенно спокойно. — Мы и тьма — одно целое, Кира. Но мы не можем являться в людские дома, если горит свет. Это как закрытая дверь, к которой нет ключа. Но чтобы ее открыть, нам нужна хитрость, отмычка. То есть, официальное «да», — он скалится в улыбке, а меня заживо сжигает от злости.
— Какая же я дура! — ладошками закрываю глаза. — Сама себе подписала приговор! Двадцать три года девочке стукнуло, а в голове пустота! Пустыня! Сахара! Прям тоже самое, что сейчас за этим окном!
— Давно?
— Пустота-то? — пищу от досады. — Всю жизнь! Видимо.
— А двадцать три когда исполнилось?
— Пару недель назад.
Похититель загадочно смотрит на меня, размышляя о чем-то. Кажется, я и сейчас сболтнула лишнего. Только вот не поняла еще, что именно. Как там говорят в фильмах о полицейских? «Все, что вы скажете, будет использовано против вас?..»
— А зачем вы приходите? — перебиваю раздумья графитового я, потому что его молчание настораживает.
Открыто спросить о том, что меня хотят «разделить» я побаиваюсь. В конце концов, из тех же фильмов я подчерпнула кое-что, что мне вполне может сейчас пригодиться: важно войти в доверие своим врагам, а еще лучше, чтобы они ко мне привязались. И тогда графитовому будет просто жалко меня убивать. Мы же уже подружились. А-а? Как я придумала, а?
От яркого солнца у меня вновь начинает болеть голова. И чтобы облегчить свои муки, я начинаю вытаскивать оставшиеся шпильки. Мой спутник следит за тем, как я это делаю. Мой вопрос, судя по его лицу, прозвучал неожиданно. Он смотрит так, как будто я нагло тянусь ко второму мешочку, мешочку с храбростью, которую ворую у него на глазах, да еще и при дневном свете.
А я ведь понятия не имею, что меня ждет дальше. Кто знает — может быть там, куда мы идем, на обед буду я… Но кататься по полу и рыдать в ожидании смерти я не собираюсь. Пусть запомнит меня вот такой — смелой и храброй. Орущих от ужаса людей, я думаю, здесь побывало уже до фига.