***
Очнулась я утром в своей постели с забинтованным пальцем. Посмотрела на часы и пошла на кухню, готовить завтрак. Волк уже что-то варил. Я заглянула в кастрюлю. Макароны, много макарон.
- Я сам справлюсь. – Он был бледнее вчерашнего.
- Нет, это моя обязанность. – Я телом оттёрла его от плиты. – А кто делает продуктовые заказы?
- Я пишу Саломее, что надо, а она вводит информацию в Интернет. Так что, говори, чего желаешь… - Волк присел у окна.
- Я заметила, что в морозилке мяса почти не осталось.
- Потому что мы тот скот не особо баловали мясом. – Говорил Волк не очень уверенно.
- И они не подняли бунт?
- За те деньги, что им платят? Они не пленники, могут выйти в город, купить себе всё, что душе угодно. – Волк больше походил на перепуганного волчонка.
- Волк, мне кажется, что в этом доме слишком большой перевес зла. Я хочу чуть наклонить весы в другую сторону. Давай не будем ставить себя выше охранников. Все амбиции остались за порогом. Здесь наши жизни обесценились. Мы рискуем потерять тела, давай сохраним хотя бы души.
- Я понял тебя, - он оставил свою табуретку у окна, подошёл ко мне и обнял. – Прости меня, я орал на тебя вчера.
- Это ты прости меня. Я привыкла поступать по-своему. А мне следует больше прислушиваться к тебе. – Я прижималась к нему, и чувство одиночества, терзавшее меня, отступало.
- Я виноват перед тобой. Как мне искупить свою вину?
- Поиграй мне на гитаре. – Я подняла к нему лицо и улыбнулась.
- Хорошо.
После завтрака мы сидели в беседке. Волк оказался замечательным певцом и музыкантом. Моё сердце всё больше наполнялось гордостью от того, что этот обалденный, талантливый мальчишка — мой друг. Незаметно к нам присоединился Петти. Я увидела его, когда он всхрапнул в перерыве между песнями, и не удержалась, чтобы не взять милого пушка на руки. Мне было хорошо с двумя моими товарищами.
А тем временем по дому металась Саломея, разыскивая своего питомца.
Письмо в стеклянном конверте
Вечером Саломея только и успела, что сломать мне ребро да разбить нос.
Продержавшись ровно две минуты, я, как обычно, впала в забытьё и очнулась только утром с жутко отвратительным вкусом во рту и страшным зудом на губах. Чтобы не раздражать Морену моими криками, Саломея заклеила мне рот скотчем. Отсюда все неприятные ощущения.
Подъем в тот день дался мне с большим трудом. Конечно, милый заботливый Волк, как мог, перебинтовал мою побитую грудную клетку. Возможно, даже правильно, так как срослось всё безукоризненно, что впоследствии было документально подтверждено заключением врача и приложенными к нему рентгеновскими снимками.
Но представьте себе моё тогдашнее состояние: носом не вздохнуть — больно. Оставалось дышать ртом, но как только волна поглощённого воздуха доходила до лёгких… я начинала думать, что сломано, по крайней мере, рёбер пять. Меня вертолётило по-полной, будто алкоголицу какую…
На кухню я пришла…
Нет, притащилась на подгибающихся ногах. По дороге сделала неутешительное открытие: да у меня же температура под сорок! Как бы ни было, но я всё-таки приготовила завтрак.
Волк возражал, пытался оттеснить меня от плиты.
Не тут-то было…
- Я не откажусь, если ты вместо меня потаскаешь пылесос и со стиральной машиной пообщаешься, - своеобразно попросила я, помня, что это был день стирки и уборки.
- Конечно, - Волк казался бледнее обычного.
И что с ним такое? Неужели из-за меня так заморачивается? Помнится, он предупреждал, что здесь каждый сам за себя.
- Ты здоров?
- Вполне, - он присел за стол и принялся рассматривать свои ладони. – А знаешь, чем вчера закончились Саломеины потуги развязать твой язык?
- Чем же? – Не скажу, что я жаждала услышать унизительные подробности собственных злоключений. Что-то типа: «ты падала, брызгая слюной (стоп, рот у меня был заклеен), - тогда: ты описалась от боли (да вроде сухая проснулась и в том же жутком белье, что было на мне вечером)».
- Прибежала разъярённая Морена. – Слова Волка меня успокоили, — всего лишь Морена прибежала. - Как только тебя начали истязать, её обдолбаный муженёк заметался…
- Это не может быть связанно со мной. – Я уронила нож.
Это я виновата! Филиппо впервые посмотрел мне в глаза, отныне он чувствует меня, может, неосознанно, но чувствует.
Что я наделала?!
- Это ещё не всё! – Волк разволновался, и щёки его порозовели. – Вместе с Мореной примчался Петти. Саломея склонилась к нему, чтобы погладить, а он взял и цапнул любимую хозяйку за палец.