Я вдохнула солёный воздух, потом посмотрела на свои синие ноги в тапках. Под землёй мне не было так холодно, как здесь, на промозглом ветру.
Бандит, на котором я только сейчас обнаружила чёрный, строгого покроя костюм, завёл меня в какую-то каптёрку, вырубленную в скале.
- Тут для тебя платье, чтобы не оскорбляла своим рваньём память о Серёге. Позовёшь, когда переоденешься. Меня Максимом зовут. – Мой проводник вышел.
Я присмотрелась к предложенной замене моей ночнушке. Белое платье было сшито из какой-то неизвестной мне ткани, похожей на ту, что висела в комнате моих родителей в качестве занавески. Фасон напомнил бабушкино свадебное платье: длинная до полу юбка, строгий верх с куцыми, изрядно измятыми рюшками, и вырез под самое горло.
М-да, наряд что надо.
К платью прилагались старомодные, заметно поношенные белые туфельки и пуховая шаль, тоже белая.
Свою рвань я скинула без сожаления, только машинку Риккардо вынула из кармана. У старого, в жёлтых разводах зеркала я нашла расчёску, слава Богу, новую. Причёсываясь, всматривалась в своё незнакомое лицо.
Что со мною случилось? Где былой задор? Где хотя бы крупица той радости, что всегда была мне свойственна?
- Да, Лев Александрович, уже одета. – В каптёрку, прижимая к уху мобильник, вошёл мой провожатый. – Сейчас приведу. А ты неплохо смотришься.
- Спасибо. Где вы эти шмотки раздобыли? Музей грабанули, или театр? – Мой мысленный взор тут же выцарапал из памяти недавний ужас, увиденный в зеркале.
Самой себе я показалась покойницей. Белое одеяние обелило мои и без того бледные черты.
- На барахолке нашли. – Не без хвастовства заявил бандит. - То, что нужно для такого случая.
- Для какого случая? Наряд-то свадебный.
- Невестушка ты наша. Будешь покорной, получишь возможность не только выбраться из-под земли, но и возвыситься. В отличие от своего муженька, ты имеешь шанс…
Подозрительно покосившись на странного парня, я ничего не сказала. Он пошёл по тропинке, ведущей вверх по склону, я покорно последовала за ним.
Мы побрели верхом вдоль моря, омывающего внизу пляж, миновали две гряды наваленных друг на друга огромных камней и оказались в чудесном месте. В каменном плену вдруг открылся моему восхищённому взору сказочный оазис: горстка пышных древесных стволов окружала милую полянку.
Наверное, летом здесь такая красота, что и не представить. Сейчас же пленяла тоскливая прелесть тихого уединения. Посреди поляны была вырыта яма, которую я не хотела замечать, и от которой не могла оторвать взор.
Вот он, последний приют Волка.
Нет, его тела.
Только тела.
Удивительно, но мы с моим провожатым были первыми, кто прибыл на похороны.
- А где все? – Спросила я, чувствуя себя неуютно рядом со свежевырытой могилой. Будто бы не Волка она ждала, а меня.
- Сейчас будут. – Максим вынул из кармана мобильник, набрал номер. – Мы на месте. Выглядит? Ну…подходяще. Только замёрзла. Синяя вся от холода.
Слушая Максима, я поняла, что действительно дрожу от холода.
От холода или страха?
Сейчас сюда, в это средоточие человеческой горечи и величия природы, принесут тело моего друга. В который раз я буду прощаться с ним, снова переживать невыносимые минуты свершившейся потери, осознавать её и глотать слёзы.
Что за мука!
Сначала я услышала вой, противоестественный, страшный, будто не собаки выли, а некие их мистические подобия. От неожиданности я вздрогнула и едва не полетела в могилу, на краю которой стояла. Максим придержал меня за локоть.
- Куда торопишься? Поживи ещё.
От слов провожатого сердце моё похолодело.
О чём это он? Что за ерунду несёт?
Когда к вою присоединились человеческие голоса, пение которых было продолжением песни животных, я едва держалась на ногах, мне стало страшно, будто бы я впервые спустилась в погреб покинутого хозяевами дома.
Вой оставался на месте, но голоса приближались. Первыми с противоположной от нас стороны появились люди в чёрных балахонах. На груди у каждого белел серебряный символ — изображение рыкающего волка. Они внесли на поляну деревянную подставку для гроба, кресло, напоминающее трон и тумбу наподобие алтаря. Три ноши были размещены перед ямой.
А вот и поющие. Тоже жрецы. Их груз оказался куда тяжелее. Чёрный гроб с выгравированным на крышке изображением волка установили на подставках.
За жрецами явились волки и члены банды. Ни одной женщины, все мужчины, и все в чёрном.
Я поняла, что такое не просто чувствовать себя белой вороной, но и быть ею.