- Я же вам говорю, Саломея Хартлисс охотница по натуре, она поняла, что я не та, за кого себя выдаю, и хотела выследить мою семью. Тётю Маню она нашла из-за связи с Сонечкой, а тот юноша…Ричард…я в бреду имя сына произнесла. Вот Саломея и решила истребить всех Ричардов в городе.
- С чем связано было ваше бредовое состояние?
Я покосилась на родных.
- Болела.
- Чем?
- Переутомилась.
- Вы недоговариваете. – Соколова совершенно не волновали чувства моих отца и брата. - Скажите честно, вас били?
- Иногда. – Я улыбнулась Тристану, будто бы говорила о сущей безделице.
- С трудом верю. Шрамы на руках, на шее. А сколько их под одеждой?
Я вскочила.
- Какое это имеет значение, когда обидчики мои мертвы?! Допрос окончен! До свидания! – Я направилась к выходу, за мною пристроилась свита из трёх мужчин: папы, Тристана и месье Шанталя. Последний на ходу пожимал плечами. По дороге к нам присоединились Стивен, Юстин, Андрей, Семён Евгеньевич и какой-то рыжий, веснушчатый парень. Тогда я ещё не была знакома с Ярославом.
- Может, скажете, где искать труппы?! – Крикнул мне в след Соколов.
- Их здесь нет, - отозвалась я невозмутимо. – Саломея увозила их куда-то.
Выходя на воздух, мы услышали позади дикие вопли. И почему я не удивилась?
- Что это? - Тристан испугался моей злорадной ухмылки.
- Погреб.
***
Встреча с мамой…
Когда вспоминаю, слёзливая сентиментальность обрушивается на меня горькой тяжестью.
Моя мама…
Как же раньше не замечала я её святости и чистоты? Её чувств ко мне. Самых бескорыстных во вселенной.
У наших ворот стояла скорая помощь. Я вручила Петти папе и выскочила из машины, стремглав побежала в дом, сердце в груди колотилось, словно пленённая птица.
- Анастасия Павловна! – Я ринулась в объятия домработницы, выбежавшей на порог.
- Изольдочка! – Женщина утирала слёзы и не хотела выпускать меня из тесного обхвата своих пухлых трудолюбивых рук.
- К кому скорая?!
- Тамаре Игнатьевне уже лучше. Не переживай…
Оставив домработницу на пороге, я побежала в дом.
- Мама! Мама! Где ты, мама! – Мой крик разносился по комнатам. Я не могла молчать. Мне надо было увидеть маму.
- Зольди! – Мама спускалась по ступенькам, за нею спешили пожилой врач с тонометром на плечах и медсестра с чемоданчиком.
– Мамочка! – Пропищала я, падая перед нею на колени. – Прости… прости, я принесла тебе столько страданий.
- Встань! – Она тянула меня вверх, а я цеплялась за её ноги.
У меня не осталось сил, чтобы подняться. В тот момент я хотела умереть у ног женщины, родившей меня и с тех пор несущей непосильный крест моего отчуждения, непонимания и просто гениальной способности попадать в опасные истории.
Сонечка и Маринка, вылетевшие откуда-то из коридора, оторвали меня от мамы и помогли присесть на софу. К тому моменту я здорово ослабла, потому их поцелуи и объятья принимала с обречённой покорностью.
- Дайте-ка я осмотрю вашу нашедшуюся пропажу, - доктор растолкал моих подружек.
- Только наедине, - попросила я.
- Ого! – Хитро прищурился эскулап. – Что ж, где ваша комната?
В это время вошли наши мужчины, Тристан поднял меня на руки и понёс в свою комнату, объяснив, что у меня спит Ричард, лучше его не тревожить.
На втором этаже я освободилась от братских объятий и прижалась к двери собственной комнаты, надеясь расслышать хотя бы дыхание сына. Ничего не разобрав, отворила дверь.
- Не буди, - Тристан потянул меня прочь. – Он же не уснёт потом.
Я покорно вошла в апартаменты брата, пропустив вперёд врача и хлопнув дверью перед носом хозяина.
- Вы измучены, истощены и напуганы. – Заключил доктор, разрешая мне одеться. – Шрамы пока что прячьте от матери. Не надо ей знать все подробности ваших злоключений. – Он покачал головой и с восторгом посмотрел на меня. – Удивительная, просто какая-то волчья стойкость духа. Я завидую вам, девушка. Но как бы сильны вы ни были, рекомендую постельный режим этак недельки на две и усиленное питание. Психолог в вашей команде имеется. Доверьтесь ему. И больше никому. Поберегите родных.
- Спасибо, - я устало улыбнулась доктору.
Мне действительно в тот момент мечталось только об одном: прилечь и лежать, лежать и лежать. Но прежде стоило заглянуть в ванную. Смыть грязь лишений.
Мыться я решила сама. Мне не хотелось никому показывать искалеченное и отощавшее тело.
- Но ты едва на ногах держишься, - просила мама, подозрительно присматриваясь ко мне.
- Мама, - ну что я могла сказать ей? – Ты пойми, мне же стыдно. От меня плохо пахнет. Я справлюсь.