- Ой! – Я вскочила, Ричард сделал то же.
- Анастасия Павловна, - позвала мама. Домработница тут же явилась. - Выгуляйте пожалуйста собачку и скажите Ивану, чтобы в первый же выезд в город купил всё необходимое для животного. Да, и вымойте этого Барбоса, он же нам весь дом псиной провоняет.
- Его зовут Петти, - я несколько обиделась на мамину фамильярность по отношению к моему другу.
- Петти, так Петти, - вздохнула мама.
Она не переносила никакого зверья в доме. Но, видимо, смирившись с тем, что вынуждена сидеть за одним столом с девочкой со свалки, решила и против собаки не возражать. Впрочем, в тот момент она приняла бы и слона, если бы я привела его с собою.
- А где мужчины? – Спросила я скорее из вежливости. Женского общества мне вполне хватало. Очень хотелось пообщаться с теми, кто поймёт без лишних вопросов.
- Папа и Тристан поехали в больницу. Звонил врач Филиппо Андреаса…
- Филиппо плохо?! – Встрепенулась я, вцепляясь в руку Ричарда.
- Да ты дослушай, - мама покачала головой с деланным недовольством. – Филиппо попросил доктора пригласить их. С ним всё хорошо. Доктора признали его совершенно здоровым. Только истощен малость и всё.
- Здорово. – Я подтолкнула Ричарда к креслу, сама села рядом, оказавшись между сыном и подругой детства. - Ну а остальные?
- Остальные заняты… - мама замолкла, вероятно, она договорилась с моими подружками не поднимать тему пережитого мною.
- Понятно. – Я махнула рукой. – С тем домом разбираются.
- И с ним тоже. Но дом сейчас не главное. В милиции творится такое! – Маринка взялась за голову и виновато посмотрела на маму.
- Не переживай, Мариночка, похоже, у нас ничего не выйдет.
- А я что говорила. – Всплеснула руками Сонечка. – Изольде необходимо высказаться.
- Ну не знаю, необходимо ли. – Я была удивительно спокойна. – Поишачила немножко во вражеском лагере. Жаль, не заплатили мне за труды.
- И как у тебя сил на шутки хватает? – Маринка придвинулась поближе ко мне.
- Я встретила там (конечно же, они поняли, что речь идёт о злополучном доме) очень хорошего человека. Он многому научил меня. Я уже никогда не буду прежней, благодаря Волку. Я теперь сильная…
Я говорила о Волке и видела, что мои собеседницы (уже введённые в курс дела папой и Тристаном) совершенно не понимают моей привязанности к какому-то бандиту и к тому же любовнику Саломеи. Потому я прервала свой рассказ, завершив его несколькими дежурными фразами.
Мне не было обидно. Чтобы понять меня, им надо пережить то, что выпало на мою долю. Я этого не хотела. Так что…
- Мне было так страшно, - я виновато обозревала присутствующих, в их глазах стояли слёзы.
В тот миг до меня дошло, что не только я страдала. Но и они. Неизвестность порою страшнее известия о смерти. Какая же мука ждать, когда вероятность фатальной новости в несколько раз превышает возможность услышать хоть что-то обнадёживающее.
- Доченька, - мама встала и прижала меня к себе. И я поняла ещё одну вещь: она не готова услышать правду о моих злоключениях. И может быть никогда не будет готова. Ей достаточно того, что я рядом и в безопасности.
- Мы с Ричардом собираемся ехать в больницу, - сообщила я, когда мы допивали чай.
- Папа предполагал, что ты примешь такое решение, и просил, чтобы вы дождались его возращения, - одной рукой мама продолжала обнимать меня за плечо.
Я посмотрела на Ричарда, нервно ёрзающего в нетерпении. Он поджал губки.
- А скоро он приедет? – Мне самой не терпелось повидаться с Филиппо. Я очень волновалась за него. А ещё… мне свет казался не мил без его глаз, его улыбки, даже его запаха.
- Не знаю.
Вернулась домработница с собакой. Я пригласила Петти на колени, он тут же запрыгнул мне на руки и по-хозяйски устроился спать. Мама раздражённо поджала губы, но промолчала. Довольная Настя и расстроенный Ричард пошли играть во двор.
- Красивая девочка, - я хотела узнать о ней больше.
- Её мать погибла на «Марианне Ричмон», - печально поведала Маринка, и мама с Сонечкой одновременно вздрогнули.
Я, в отличие от них пребывавшая в неведении, отнеслась к новости спокойно. После венчания с покойником меня сложно было удивить.
- Наши дети ровесники, - улыбнулась я Маринке, одновременно удивляясь схожести наших судеб: мы обе приняли детей, матери которых погибли на злополучном лайнере.
Потом мы долго говорили, я узнала обо всём, что случилось в моё отсутствие. Они… не знаю, как удавалось мне быть одновременно и откровенной, и умалчивать о том, что считала недопустимым откровением, были всесторонне посвящены во многие события моей удивительной одиссеи. Конечно, без волков и венчания.