– Варяг! – вошедший в корчму Харальд Тугодум не сразу нашел меня, хотя я расположился прямо в середине зала, среди пустых столов.
Сроду дурак, так ещё и в последнем бою сильно по башке прилетело. Раньше думали, что хоть хорошим воином станет. Так нет же. Всё такой же тупой пень.
– Чего тебе?
– Там этот… Ск-к-кользкий т-т-тип, эп-парх... – и с дикцией у него всё плохо. Заикается бедолага. За что ж с ним боги такую злую шутку сыграли?
– Харальд, если ты сейчас внятно не скажешь, что хочет эта крыса, я за себя не ручаюсь.
– Видеть т-т-тебя х-х-хочет!
Что же за день такой! Сперва этот бард вывел из себя своими сопливыми песенками о Единородном. Теперь эпарх этого села, видать, вызывает к себе! Ничего себе он берега попутал. Во-первых, как только он город сдал, то потерял право «вызывать кого-либо к себе». Он, хоть и молодец, что не стал рыпаться и за меч хвататься, но доверие не заслужил. Во-вторых, с чего бы он меня вызывал. Я лишь временно выполняю обязанности главного в хирде, но не армии. Вон, пускай Клевет, эмиссар из Бакрхолда, с ним цацками мается. Я здесь для другой работы.
– Чего ему надо?
– П-помочь ж-ж-желает, – пожал плечами Харальд.
В чем там этот дурень ещё помочь может... Косточка кабана под моими пальцами хрустнула. Хорошо. Пусть будет так. Как только я встал, трубадур замолк. Пускай хоть кровь обратно к лицу прихлынет. Не то оно у него оно такое бледное, будто ему приспичило.
Бросив напоследок "приду - доем", я вышел из корчмы и направился в гости к Рату, тому самому эпарху, которому разрешено было пастись только в каменных стенах своего замка. А ведь неплохо здесь устроился. У него в покоях воняло богатством и роскошью, а за стенами замка – нищета и грязь. Вот она - суть Каргарта. Вся эта напыщенная роскошь построена на болоте. Крестьяне ведут себя как животные, подбирающие упавшее со столов господ, доедают надкушенные какими-то лордами яства. Те же чихать хотели на это. Мне не жаль людей, которые позволяют вытирать о себя ноги, лишь бы сослужить хозяину хорошую службу, а затем жалуются, как туго им живётся.
Когда мы наступали, пришлось ради поддержания авторитета поджечь часть города. Но мы компенсировали тем, что помогли отстроить новые жилища. "На них хоть смотреть без жалости можно", – решил как-то индюк, Клевет. А как по мне, и так нормально было. Без страха нет уважения. "Крестьяне – ни в чем не повинные люди – не должны страдать в конфликтах королевств", – слова того же автора. Так и хотелось его стукнуть. Да посильнее.
Этот Клевет из Бакрхолда мне с первых дней не понравился. Во-первых: он из Бакрхолда - города, за который Хордоланн и Каргарт давно ведут войну. Даже мне довелось поучаствовать в нескольких битвах, ужасных и кровопролитных. И хрен его знает, что теперь у этого Клевета творится в голове, если он вырос в таком ублюдском месте. Но раз Совет решил, что он здесь будет полезным, так тому и быть.
А во-вторых: он мягкотелый, словно баба. Даже платочком промокал глаза, завидев то, как здесь крестьяне живут. “О, бедные дети…”, - то и дело, шептал он. Думаю, в детстве, он тяжелее книги ничего не поднимал. Как там говорится - “грамотей”.
Но, как я и предполагал, все эти слёзы лишь на публику. Стоило только мне или тому же эпарху отвернуться, как в невинном взгляде Клевета что-то менялось. С этим кровожадным и безумным взглядом мне доводилось сталкиваться не раз, и не два. Однажды я услышал, как он отчитывал какую-то служанку за то, что его чай остыл. За это ей было дано наказание в 5 ударов хлыстом. А уж его стража знает толк в исполнениях приказов своего господина.
Дверь ударилась о стену, и с потолка посыпалась пыль. Худощавое тело Рата подпрыгнуло на месте. Но увидев меня, его лицо смягчилось и услужливо заулыбалось. Что ж тут все такие противные? Одного ударить хочется, второму плюнуть в его хитрую морду.
– Чего звал?
– Слышал, у вас одна персона важная пропала, – сладким голоском запел Рат. Тьфу!
Усики и бородку гладенько вычесал, три седые волосины выпустил из-под бархатного берета, лицо напудрил, богатые одежды нацепил. Словом, не эпарх, а торговец какой-то.