– Помнишь нашу свадьбу, а, Сиберт? – Ульфа толкнула плечом своего благоверного.
– Это вопрос с подвохом? – усмехнулся он, глянув на супругу, медленно потягивая эль.
– Нет. Я просто вспоминаю то, как было хорошо. Все так веселились, что пришли в себя только на следующую неделю. Мы тогда так и не решили, откуда у Гора были сломаны два ребра?
– Кажется, нет. Но это не мешало ему веселиться на славу, – ответил я, и от воспоминаний мы все рассмеялись. Наверное, это то, чего мне сейчас не хватало больше всего – расслабиться.
– Гор действительно дюжий воин. А как все боялись напиваться вместе с ним. Он же хлопнет по спине, и, считай, пропал, – Ульфа легким движением смахнула выступившие от смеха слёзы. – Хорошие времена были.
В корчму зашли трое людей в латах. Забрала закрыты, гербов нет, у каждого руки на навершии мечей. Не наши. Они медленно прошли к хозяину корчмы. Я кожей почувствовал их взгляд на себе. Они что-то быстро переговорили. Сиберт и Ульфа заметили мой взгляд и замолкли. Ценю людей, которые понимают без слов. Стало тихо. Через оглушающую тишину я услышал треск бревен в очаге. Глаза Ульфы и Сиберта вонзились в тройку за моей спиной. Тяжелые шаги с лязгом приближались к нашему столу.
– Неужто это те самые псы Хордоланна? – вопрос предназначался другому человеку, но слова в укор прилетели именно к нашему столу. Я сжал кулаки.
– Кажись да. Поговаривают, они жрут вместе с собаками кости. Интересно, а зады они друг другу тоже вынюхивают? – ответил другой.
– А ты хочешь проверить? – огрызнулась Ульфа, чуть было подскочив, но рука Сиберта остановила её. Щёки воительницы покраснели от злости. Она шумно дышала, пытаясь успокоиться.
– Господин, – в игру вступил я, спокойно обернувшись к трём идиотам, – ты лучше отойди, если не хочешь испачкать свой новенький блестящий панцирь своим же дерьмом. Жалко ведь. Потом кто-то сошкребать же всё будет.
– А ты не боись за мой доспех. С твоих тряпок и сошкребать нечего будет.
– А ты проверь, – буркнул я, выхватив из сапога кинжал, а затем всадил его в незащищенное бедро дурня в зазоре брони. От боли тот завыл, как вепрь, и отшатнулся, крикнув двум остальным “взять их!”
Только вот всё закончилось быстро, как и началось. Сиберт схватился за меч, отпустив руку Ульфы. Воительница славилась своей яростью и пылкостью в бою. Она чуть ли не набросилась на истукана, стоящего, ближе всех к ней. Будь он без брони, разорвала бы его зубами. Их клинки звонко сцепились в схватке. Мои соратники кружили в смертельном танце, не давая возможности дуболомам опомниться. Только и было слышно, как точные удары вонзались в уязвимые места противников.
Мой же гусь, прихрамывая на левую ногу, решил закончить своё дело. Он так старался показать, что увечье ему нисколько не мешает, что, ступив на раненую ногу, свалился навзничь.
– Ну куда ж ты лезешь, упырь? – встав из-за лавки, я прихватил его полуторный меч. Туповат. Собственно, как и его хозяин. – Как тебя зовут, и кто стоит за всем этим сбродом?
– А тебе, пёс, знать не положено, – прошипел сквозь зубы “смельчак”.
– Ну почему сразу не положено? Гляди, твои друзья тебя оставили. Теперь тебе некуда деться, – остриё меча ткнуло в сторону двух других идиотов: один замертво рухнул, а другой отползал к двери, потянув за собой кровавый след. Сиберт решил дать бедняге фору. Главный же ведь уже у нас. И вот теперь мы, все трое, стояли над ним. – Ты бы лучше сказал. Да по-хорошему. Настроение у меня дурное сегодня.
– Говори, живо! – видя нерешительность наёмника, зарычала Ульфа и пнула шлем раненого. Такая процедура прекрасно подействовала на его нежелание сотрудничать. Его смелость волшебным образом исчезла.