- Узнает, но ничего не сможет сделать, - пожал плечами я. - Меня это устраивает. Бессмысленно прятаться. Ты был прав, сказав, что меня найдут - это только вопрос времени. Если члены Совета пробовали найти меня с помощью магии единожды, то непременно попробуют еще раз. И я почти уверен, что вторая попытка увенчается успехом.
Нэльвё промолчал, как бы признавая мою правоту.
- Так я сейчас отправляюсь в Лэйдрин, к отцу? - спросила запутавшаяся в хитросплетении наших планов Камелии.
- Конечно же, нет! - отмахнулся Нэльвё. - Мы еще в своем уме, чтобы отпускать тебя одну.
- Со мной ничего не случится, - обиделась она. - Я - леди Высочайшего дома, никто не посмеет меня задержать.
- Будешь доказывать это каждому встречному стражнику, - фыркнул thas-Elv'inor. - И задержать тебя могут так... на всякий случай. Дня на два. Потом, когда убедятся, что ты действительно Камелия из дома Эльгйер, отпустят, конечно, вежливо извинившись. Вот только времени ты потеряешь - немеряно, и вряд ли будешь рада происходящему.
- В Ильмере тебе путь заказан, - присоединился я, смягчая резкость слов Нэльвё и пытаясь вразумить ее, а не запугать. - Значит, придется искать другой стационарник. До него, как и до следующего города, почти день пути. Одну мы тебя не отпустим - иначе ведь обязательно найдешь приключение! - а проводить не можем.
- И что тогда? - поджала губы Камелия.
- Приедем в Зеленые Холмы, попросим покровительства, разберемся с делами. А там и найдем того, с чьей помощью переместим тебя напрямую в Лэйдрин.
- Ну... ладно, - буркнула девушка, поняв, что нас не переубедить. Еще бы! Покровительство - это же так скучно! Вот заговоры раскрывать...
Я отчаянно зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. Отступивший сон навалился тяжелым, но невыносимо уютным пуховым одеялом.
- Если это все... - начал я и не договорил, смазав конец фразы очередным зевком.
- Все, - решительно сказал Нэльвё, отставив чашку, которую уже давно крутил в руках. - Спать. Остальное - завтра.
Я невпопад кивнул. Смысл сказанного дошел до меня не сразу: только через несколько секунд, когда оба моих спутника встали из-за стола. Я поднялся следом. Мысли путались, и я, твердо решивший прикинуть маршрут до того, как отправлюсь спать, с сожалением отказался от этой идеи.
"Нужно найти карту. И место выспросить, а не гадать... но уже завтра. Да, завтра".
Я уже не очень-то помню, о чем щебетала девчушка-разносчица, разводя нас по комнате. И вовсе не помню лестницы, по которой мы шли - старой ли, узкой ли, тихонько поскрипывающей или молчаливой...
Из всей комнатки - небольшой, как мне показалось, и почти уютной - усталый, полусонный взгляд выхватил только странную полуторную кровать. Прикрыв дверь, я сонно, нетвердо направился к ней. На ходу сбросил ботинки, даже не пытаясь расшнуровать шнурки усталыми, заплетающимися пальцами.
...Рубашку, легшую поверх прикроватной тумбочки подстреленной птицей, я еще помню, а остальное - нет.
Глава 8
Умытые дождем зеленые холмы и равнины простирались, насколько хватало глаз - вплоть до самых гор. Острые пики терялись в чернильной мгле, изредка пронзаемой ослепительными нитями молний. Там, за горизонтом, за скалистой грядой, тихо, размеренно вздыхало северное море. Старое, как мир; помнящее и первый восход юного, еще по-детски ласкового солнца, и чернопламенное дыхание драконов, оно молчаливо взирало прозрачными, выцветшими от времени глазами, обреченное быть и помнить. Всегда.
Словно вечность, заключенная в безвременье...
Эрелайн задернул тяжелые шторы. Бледный свет дождливого дня, едва разгонявший мрак, сузился до тоненького лучика - и исчез совсем. Тьма, таившаяся в густых тенях, ожила, повела плечами, расправляя крылья - и точно ночь спустилась с небес в неурочный час.
Ночь... он ждет ее благословенного прихода каждый обжигающе-ясный полдень, каждое ослепительное утро, и нет для него воздуха слаще того, что разлит в сгущающихся сумерках. Воздуха, который хочется вдыхать без остановки, пить взахлеб; и что-то давно забытое, невесомое, хрупкое и прекрасное поднимается в груди... что-то, отдаленно напоминающее созвучие шести вдохов-выдохов, шести песнь в одном звуке.
Что-то, отдаленно напоминающее счастье.
Он любил, он ждал ее - темноокую красавицу-невесту, всепонимающего друга, молчаливую спутницу. Каждый вечер встречал у окна и провожал с рассветом. Она дарила ему то, что не в силах был дать больше никто, то единственное, чего он желал.
Покой, забытье. Одиночество.
Он любил её, единственную; жил встречами и мечтами о ней. О ней, чернокосой, приносящей покой на узорчатых краях расшитого звездами паланкина. Лишь с ней он может сбросить тяжелое бремя долга, что сильнее, чем смерть; его - и оковы обязательства перед домом, родом, собой... и немного не-быть. Совсем чуточку. Чтобы завтра вновь раздавать приказы, улыбаться, вершить судьбы...
Нет, Эрелайн вьер Шаньер, лорд дома Пляшущих теней. Нет, владыка севера и Драконьих Когтей, лорд-хранитель сумеречных дорог. Ночь не спустилась на землю, бремя долга по-прежнему давит на плечи, сковывает грудь.
Нет, Эрелайн, ночь не спустится на землю лишь оттого, что ты до боли, до слез мечтаешь о глотке ее сладкого пьянящего воздуха. Ты бессилен позвать ее; она не услышит, сколь ни задергивай штор.
...сколь ни гаси окон в старом замке - за ними все тот же обжигающе-ясный полдень.
Ночь не спасет тебя, бессмертный.
Грустная улыбка рассекла лицо уродливым шрамом.
- Сколь ни гаси окон в старом замке - за ними все тот же полдень... - тихо повторил Эрелайн. И вздрогнул: в дверь постучали.
- Войдите, - бросил он, стирая с лица усталость, и мельком взглянул на гостя.
Вернее сказать, гостью: дверь отворилась, и в кабинет вошла Висения, непривычная в платье цвета пепла розы и собранными в нарочито небрежный пучок волосами.
Шаги затихли. Она остановилась и негромко сказала:
- Пора, мой лорд. Экипаж уже подан. Мы ждем только вас.
- Я задержался. Прошу прощения, - Эрелайн отвернулся от окна и неторопливо направился к ней, подав руку. - Для меня будет честью сопровождать вас.
Благодарно кивнув, Висения приняла его руку и сразу же заговорила о планах, о списке тех, с кем непременно следует переговорить, а с кем - встретиться, о чем сложить представление... Эрелайн слушал ее рассеянно, слишком часто отвлекаясь на посторонние, лишние сейчас мысли. Из узкого перехода, лишенного окон, они перешли в галерею, расчерченную дробящимся через витражные стекла косыми полосами света. Неслышно за спину скользнули Сэйна и Адрин, ступая с ним шаг в шаг, став его тенью.
...- Не забудьте: вьер Тьерри, вьер Ниес и вьер Диэр, - напомнила Висения, наклонившись вперед и выглянув из кареты. Рукой она держалась за открытую дверцу. Браслет на узком запястье сверкнул дымчатыми топазами.
Адрин терпеливо дожидался ее, не выказывая и тени недовольства.
- Не забуду, - улыбнулся Эрелайн и обернулся к стоящей рядом Сэйне. - Прошу вас, леди.
- Только после вас, мой лорд, - сухо сказала она, склонив голову.
- Сэйна, прекратите. Нет такой силы, которая заставит меня не пропустить леди вперед.
- Я - ваш страж.
- От этого вы перестаете быть леди? - Эрелайн иронично вскинул бровь. И нетерпеливо, с некоторым раздражением продолжил: - Вы мой страж, и за это я вам благодарен. Но я не беззащитен и не нуждаюсь в излишней опеке. Поэтому, Сэйна, будьте любезны, присаживайтесь. Если вы настаиваете, то это приказ.
И, не намереваясь тратить времени на спор, Эрелайн распахнул дверцу. Сэйна подняла на него серо-стальной укоризненный взгляд и, поколебавшись, первой ступила на подножку кареты. Дождавшись, когда леди опустится на сидение и устроится, расправив скупым движением складки скроенного по-мужски сюртука, Эрелайн поднялся за ней.