2-я танковая группа таяла на глазах. Потрепанные дивизии, теряя людей, боевую технику, откатывались от линии фронта.
IV
— Ты, отец, карту читать можешь? — спросил Кирилл Изотов у партизанского связного.
— А то как же, маракуем маленько,— надтреснутым старческим голосом сказал связной.
— Тогда присаживайся поближе и показывай, где у них что понатыкано,— улыбнулся Кирилл.
— Вот тут, в Лисовой, значит, на околице танки, машины на гусеничной тяге, пушки. В сельсовете начальство ихнее, а на церквушке эти паршивцы приспособили пулемет.
— Ничего, отец, выбьем немцев. Это сколько же тебе лет исполнилось? — спросил генерал.
— Да, в мясоед восемьдесят первый пойдет,— ухмыльнулся старик.— Ничего, я еще справный мужик.
— Как настроение у неприятеля? — спросил связного командир танковой бригады.
— Известно, настроение хреновое, ежели по соплям им навтыкали,— усмехнулся дед.— Осенью они через нашу деревню шли. Наглые да сытые. Нынче другой коленкор. Ходят злые и вроде как пришибленные. Знать, повыстудила им наша зима нутро. Кутаются кто во что горазд.
Ординарец Изотова протянул старому партизану увесистый пакет.
— Бери, отец, бери. Это сахар, шпик, консервы.
— Ежели от себя отрываете,— нахмурился старик,— то ни к чему. Солдат — он сыт, обут должон, а мы люди немудрящие, привычные, как-нибудь перебьемся.
— Не обижай нас, отец. От чистого ведь сердца. Сахар ребятишкам и раненым раздашь,— уговаривал партизана Изотов.— А может, чайку горяченького выпьешь на дорожку?
— Нет, от чайку в дремоту кидает, а мне путь лежит не близкий. Лучше соточку поднесите. Оно и от ревматизма польза и на душе веселей.
— Добре,— засмеялся Изотов и приказал выдать связному фронтовых сто граммов.
Дед выпил одним махом, крякнул и поклонился командирам.
Бывайте здоровы, товарищи дорогие. На святое дело идете, дай-то вам бог силушку. А мы этим курощупам с тыла поддадим в потылицу. Попомнят матушку-Русь…
V
Ночью радист штабной роты несколько раз выходил на связь с основными силами танковой дивизии, остановившейся в деревне Лисовая. А на рассвете, едва танкисты штабной роты очистили технику от снега, со свистом, шипеньем и протяжным надрывным воем обжигая горизонт, помчались красно-белые длинные стрелы, глухо заговорила тяжелая артиллерия.
— Молнии бога Тора,— испуганно дрожа, прошептал командир штабной роты.
Он прибыл из Франции и никогда не видел в действии русских гвардейских минометов.
Радист вызвал Лисовую. Голос начальника штаба дивизии едва прорывался сквозь треск и шум в наушниках.
— Тяжелые танки с пехотой ворвались в село,— сообщил он Штифке.
— Организуйте круговую оборону, всю противотанковую артиллерию на линию огня,— советовал ему Штифке.
— Проклятье. Их не берут наши пушки,— кричал, надрываясь, начальник штаба.— Казаки, русские казаки в тылу,— раздался истошный вопль начальника штаба.
— Будем пробиваться на юго-восток к фланговым дивизиям соседней четвертой армии,— приказал Штифке, заметив, с какой надеждой смотрят на него танкисты.
Надвинув поглубже на уши фуражку, он шагнул к своему бронетранспортеру. Впервые за все эти годы он почувствовал горечь отступления. Где-то рядом, в нескольких километрах, погибали его солдаты, и он был уже бессилен чем-либо им помочь. Он потерял управление войсками, а если смотреть правде в глаза, и войск больше нет, осталось несколько танковых экипажей и штабная рота. Но разгромленная дивизия — это еще не проигранная кампания.
— Танки,— коротко обронил Нуш.
Вздымая снежную пыль, им наперерез летели два средних танка и вслед за ними тяжелый.
— У нас двойной перевес в силах,— произнес генерал.— Приказываю противника уничтожить.
Немецкие танки выдвинулись вперед, прикрывая командирский бронетранспортер. Обе группы танков, сближаясь, открыли с ходу огонь. Один из русских снарядов срикошетил о башню немецкого Т-IV, попал в бок бронетранспортера. Сильный удар потряс машину. Штифке с размаху ткнулся лбом о металлическую переборку и потерял сознание.
VI
После злополучной докладной, вызвавшей раздражение фюрера, полковник Отто фон Варншторф угодил в опалу.
Даже сослуживцы Отто рангом пониже, некогда приветствовавшие его при встрече первыми, теперь старались избегать полковника.