В Праге предстояло встретиться с давним знакомым Анджи и помочь ему разобраться с пропажей документов из сейфа столичного дома. Подозрения касались наследников, поэтому привлечение полиции было нежелательным. Пострадавший тоже принадлежал к одному из немногих знатных родов, которые сумели сохранить не только титулы, но и реальные деньги, продолжая наслаждаться родовыми замками, не сдавая их в аренду в надежде наскрести на ремонт и содержание.
После советского периода знакомый Кардинала выкупил в центре Праги дом, принадлежавшей раньше его семье, и влюбился в город светлых сказок о спящей красавице и тайнах Майринга и рабби Леви.
Бэй мог понять эту любовь, он и сам был очарован Прагой. Особенно в плохую погоду, когда город терял краски, а вместе с ними и налет сказочности, оголяя свои темные черты и наполняя ароматами опасных тайн. Или когда от реки расползались щупальца тумана, превращая улицы в места, достойные призраков и существ из других миров.
Встретившись с клиентом и составив план расследования, Бэй выяснил, в какой гостинице живет известная фигуристка, и придумал, каким будет его знакомство с чемпионкой мира.
Недалеко от гостиницы располагался городской парк. Следующим утром Кобейн выждал, пока Волжская, в неброском спортивном костюме, натянув на лоб тонкую шапочку и отгородившись от внешнего мира наушниками, начнет утреннюю пробежку, и побежал рядом, подстраиваясь под темп ее движений. Девушка не сразу обратила внимание на неожиданного спутника, но когда поняла, что это не случайность, резко остановилась.
Бэй хоть и ожидал подобного, все равно пробежал два шага вперед, прежде чем замереть на месте и обернуться к Карине, изобразив на лице одну из самых приветливых своих улыбок.
— Извините, что я без спроса, — проговорил он на английском, слегка разводя руками и открываясь перед девушкой.
Он беззастенчиво демонстрировал себя. Свой рост — Бэй возвышался над спортсменкой почти на голову. Широту плеч, унаследованную от деда-циркача и усиленную многолетними занятиями водным поло. Накачанные регулярными тренировками руки — не грозди выпирающих мышц, а линии более аккуратные, но безоговорочно свидетельствующие о развитой мускулатуре и физической силе.
Кобейн не рассчитывал на сногсшибательный эффект, который обычно производил при знакомстве. Спортсменку уровня Волжской, принадлежавшую к особой группе людей, занятых поиском границ возможностей человеческого тела, сложно удивить прекрасной фигурой, но тем более важно представить себя достойным ее внимания.
Лицо?
Кобейн был красив.
В нем не было ничего смазливого, нежного, трогательного. В его внешности можно было найти недостатки, но они терялись, складываясь в убедительный пример мужской красоты, в котором тонкие аристократичные черты смешивались с настойчивыми каплями южной крови, говорившими о сильном характере или о настойчивости до упрямства.
По словам Зоси, грубость черт и достойное осла упорство вместе с атлетической фигурой достались Бэю от прадеда-циркача, однажды почти победившего самого Поддубного.
И победившего бы, если бы не желудочный грипп, оставивший молодого борца в плохой форме накануне самого важного боя его карьеры.
Благородные аристократические линии лица Бэя напоминали беглую австрийскую прабабушку Юлиану, саму Зосю и, как ни странно, Анджи — Старшего. Страстные южные вливания нужно было искать в прошлом обедневшей линии Ван Дорнов. Но общий результат был впечатляющим. Бэй прекрасно знал, какое впечатление производит на женский пол карими глазами с расходившимися от зрачка желтыми лучами. Его густые темно-русые волосы широкой волной ложились за уши, а когда нужно было — непослушно падали на глаза. Нос был достаточно прямым и не слишком широким, высоким скулам завидовали модели, с которыми Бэй работал на редких фото-проектах, а нормального размера губы могли быть соблазнительными, насмешливыми, ухмыляющимися, могли стягиваться в натянутую линию — в общем, легко передавать любую эмоцию.
Удивительно, что с подобными внешними данными Кобейн избежал участи самовлюбленного павлина.
Если Карина и была впечатлена, то не показала этого. Хотя, с ее самоконтролем и привычкой находиться под пристальным взглядом зрителей и жюри, прятать эмоции было несложно.
— Парк оказался слишком маленьким?
— Очень маленьким, — лучисто улыбнулся Бэй, продолжая подпрыгивать на месте, желая сохранить тонус в мышцах. — Я тоже люблю бегать наедине с музыкой, — он показал на висевшие на шее наушники, — но сегодня такой неуютный день, я в Праге проездом, увидел вас — и не смог устоять перед искушением пробежаться рядом.