Сначала Вадик подумал, что Цыган его ровесник, но когда увидел толстую золотую цепь у него на шее и золотой перстень-печатку на пальце, которые придавали парню солидности, то прибавил к предполагаемому возрасту Цыгана еще два года, решив, что ему не меньше шестнадцати.
Теперь Вадик был уверен, что этот смуглый парень следит за Диной, ведь он тоже останавливался недалеко от киоска «Роспечать», когда Кирсанова листала журнал, и потом, у палатки «Мороженое», и возле магазина «Одежда».
«Интересно, где он с ней заговорит? На улице? Или снова проследит за ней до подъезда?» — подумал Вадик и увидел, что Дина вошла в булочную.
Цыган не стал заходить в магазин, он наблюдал за Диной через высокую стеклянную стену-витрину. Вадику нужно было срочно свернуть с тротуара, чтобы не попасть ему на глаза. Ситников перешел на обочину дороги, дождался просвета в потоке машин и перебежал на другую сторону улицы. Там он выбрал подходящее для фотосъемки место, взвел затвор фотоаппарата и сфотографировал Цыгана, вернее, его отражение в витрине булочной.
Вадик всего лишь два раза нажал на затвор фотокамеры, так как не был уверен, что кадры, снятые с такого большого расстояния, получатся качественными. Если бы он рассмотрел свое собственное отражение в витрине магазина, то не стал бы снимать даже эти два кадра. Но со своего места он не мог разглядеть себя в стеклянной стене булочной — мешало яркое солнце. Зато Цыган видел его отлично. Заметив рядом с собой отражение подростка, который стоит на другой стороне улицы и наводит объектив фотоаппарата на здание магазина, Цыган заподозрил, что за ним следят. Для того чтобы проверить свое предположение, он направился в обратную от метро сторону. В киоске «Роспечать» он купил конверт и шариковую ручку, потом бодро зашагал к автобусной остановке, прошел мимо нее и прямехонько, словно пуля, направился к дому Дины.
Вадик издалека следил за Цыганом, поэтому не разглядел, как тот открыл замок Дининого подъезда. «Зачем он туда пошел, ведь Динки сейчас нет дома? — удивился Ситников, наблюдая за черноволосым подростком из-за трансформаторной будки. — Наверное, он собирается подкараулить ее возле лифта… А может быть, он хочет поговорить с ее бабушкой? Но зачем?» В его мозгу одна за другой рождались догадки, пока он не увидел Цыгана, который спокойно вышел из подъезда, направился к остановке, дождавшись автобуса, поднялся в переднюю дверь и остановился возле кабины водителя. Вадик, следивший за Цыганом с расстояния двадцати шагов, едва-едва успел заскочить в заднюю дверь переполненного автобуса.
Цыган вышел на остановке возле павильона метро. Бодро шагая, поднялся к входу и, прежде чем открыть тяжелую стеклянную дверь, посмотрел в нее и вновь увидел отражение Вадика, который поднимался по лестнице. После этого у Цыгана не осталось сомнений, что подросток с фотоаппаратом на груди следит именно за ним.
Купив билет в кассе, Цыган занял свободное место в вагоне и уже через полчаса поднялся из подземки на поверхность и зашагал по Садовому кольцу к Парку культуры и отдыха. Вадик следовал в двадцати метрах позади, не подозревая, что Цыган обнаружил слежку.
Перед входом в парк стоял фотограф с ручной мартышкой на поводке и желто-зеленым горластым попугаем на плече. Цыган пожелал сфотографироваться с попугаем. Он посадил его на свою смуглую руку, как ловчего сокола, и улыбнулся, глядя в объектив. Его зубы блеснули так ослепительно, будто он всю жизнь только и делал, что грыз яблоки. Несколько секунд Цыган напряженно улыбался фотографу, а Вадик внимательно всматривался в эту улыбку, заметив в ней что-то неестественное. На несколько шагов приблизившись к Цыгану, Вадик скрылся за колонной главного входа, выглянул из-за нее и, прищурившись, разглядел во рту Цыгана вставной зуб — золотой клык сверкал в уголке улыбки.
«Так вот что не давало покоя Динке, — усмехнулся Вадик. — Золотой клык! Когда Цыган следил за ней на бульваре, наверно, он чему-то улыбнулся или просто прищурился на солнце, и в эту секунду его вставной зуб сверкнул. Краем глаза Динка заметила эту странность, ведь золотой зуб у подростка — это все равно что молочные зубы у старика. Заметить-то она заметила, но не запомнила, потому что этот блеск больше не повторился, но в башке неприятный осадок остался. Вот этот-то осадок ее и мучил. Да-а… Сложная это наука — психология», — рассуждал Вадик, входя за Цыганом на территорию парка.