По одежде нарушитель вполне сошел бы за крестьянина или лесоруба. С плеч мешковато свисал просторный, изрядно поношенный и порванный во многих местах брезентовый плащ. На ногах были ботинки из грубой кожи, с толстой рубчатой подошвой.
— С какой целью вы нарушили советскую государственную границу? — в который уж раз спрашивал его начальник пограничной заставы Серов, стараясь казаться спокойным.
Битых полчаса он пытался получить показания от нарушителя, а тот или притворялся, что не понимал, о чем его спрашивали, или молчал сознательно, что-то выжидал, выгадывал.
Стоял теплый вечер. В распахнутом настежь окне темнота еще не загустела, и небо вдали, над лесом, чуть тлело последними неяркими красками заката. Наплывали пряные запахи провяленной горячим солнцем и ветром травы, смородинника, обильно разросшегося в палисаднике.
Серов поднялся из-за стола и прошелся по комнате. Остановившись позади задержанного, он взглянул на его заросший затылок, поникшие плечи. Своим внешним видом нарушитель границы производил впечатление человека жалкого, обездоленного, изнуренного тяжелой, может быть, подневольной работой. И молчание его казалось странным: если он крестьянин, перешел границу случайно, почему же об этом не рассказать?
Задержание его прошло быстро, без помех.
После боевого расчета Серов направил на границу инструктора службы собак сержанта Короткова — до наступления темноты проверить контрольно-следовую полосу. Сам не успел дома и чашки чаю выпить, как Коротков доложил, что обнаружил следы. Отпечатки были ясно видимые, «горячие», и розыскной пес Кузнечик с ходу их взял.
Нарушитель не маскировал, не прятал свои следы. Углубился на нашу территорию километра на два с половиной и, когда возвращался, был настигнут и задержан Коротковым ближе к стыку с участком соседней заставы. Сопротивления не оказал.
И вот он сидел перед ним, старшим лейтенантом Серовым, и… молчал. Проще простого было бы тотчас же снарядить машину, отправить нарушителя в пограничный отряд, занести на боевой счет заставы очередное задержание, отметить отличившихся пограничников и на этом поставить точку. Но что-то удерживало Серова от такого решения. А что — он и сам пока определенно объяснить не мог. Даже мысленно подтрунивал над собой. Дескать, пока прохлаждался в отпуске, от границы отвык и теперь осторожничаешь, призываешь на помощь изречения, вроде семь раз отмерь…
Серов остановился у окна, закурил. «Ни черта не выходит, — досадовал он. — Следователь из меня непутевый…»
Нарушитель шевельнулся на стуле, взгляд его упал на пачку сигарет. Серов предложил ему закурить. Задержанный осторожно взял сигарету, глубоко затянулся. И вдруг заговорил:
— Господин офицер, я не виноват. Границу перешел случайно, по ошибке. Заблудился.
Торопясь, он рассказал, как заплутал в поисках потерявшейся коровы. Бурая, с толстыми короткими рогами, она постоянно паслась поблизости от дома и неожиданно исчезла. Он ее искал с полудня, не сосчитать, сколько километров обошел, в лесной чаще одежду порвал о сучки, ноги промочил. Увидел незнакомые места, понял, что перешел границу. Испугался и сразу повернул обратно. А тут солдаты… Дома его, наверное, хватились, тревожатся. Отпустить надо, он не виноват. Произошло досадное недоразумение.
Пожалуй, все, о чем он говорил, походило на правду. Пограничники неоднократно задерживали людей, нарушавших границу с хозяйственными целями: в поисках сушняка на дрова, делянки для косьбы, потерявшегося скота. Те нарушители о себе рассказывали охотно. Жаловались на жизнь, на изнурительную работу от зари до зари, не приносящую, однако, ни достатка, ни радости, на несправедливость законов, по которым лучшие участки земли принадлежали богатым хозяевам. Все они бывали столь же небогато одеты, как и этот задержанный.
С теми быстро наступала ясность. После уточнения всех деталей и получения доказательств случайного нарушения границы составлялся акт и задержанный передавался пограничным властям сопредельной стороны.
В окне появился Коротков. На гимнастерке его проступили пятна, по распаренному, словно после бани, лицу текли струйки пота. Он быстро и зло взглянул на задержанного, и тот еще больше сжался под его взглядом.
— Товарищ старший лейтенант, можно вас на минутку? — шумно выдохнул Коротков.
Кивнув часовому — не спускать глаз с задержанного, — Серов вышел.