— Всё возместим. И я должен закончить, — упёрся Захарыч.
Шеф-повар подскочил к нему и схватил под руки.
— Да вы что⁈ Это же благодарность! — кричал Захарыч. — Вы хотите лишить меня возможности отблагодарить владельца курорта⁈
Шеф-повар отпустил его, попытался взять себя в руки.
— Ты просто задолбал уже, вот честно, — процедил он.
— Скоро князь придёт, — подчеркнул Захарыч. — Он будет очень ждать моего пирога. И если его не будет, я скажу, что это вы мне помешали.
Шеф-повар подумал, нахмурился, а затем процедил:
— Давай быстрее, и потом чтобы духу твоего здесь не было.
— Конечно! Осталось нарезать кубиками форель для начинки, — Захарыч схватился за тесак.
— СТОЯТЬ! — крикнул шеф-повар, выставив ладони. — Нож положи… Спокойно, не дёргайся.
— Ни за что! — вскрикнул слуга. — Я зря, что ли, столько муки перевёл⁈
— И форели, — подсказал один из поваров.
— Это неважно, — радостно улыбнулся Захарыч. — Главное, что потом вас за уши не оттащишь. Очень вкусно будет.
— Да мы уже сыты по уши твоим пирогом, — пробормотал шеф-повар. — Федя, помоги нарезать.
— Нет, я сам, — резко ответил Захарыч и сжал тесак, склонившись над очищенным от костей филе форели.
Все напряжённо наблюдали, как он готовит начинку, и когда дело было сделано, причём без единого пореза, все выдохнули.
Чуть позже, когда Захарыч достал пирог из духовки и пшикнул на него пару раз из серебристого пузырька, мы с родителями и Ларисой Батьковной уже спустились в ресторан.
За одним из столиков сидел князь Оболенский.
— Присоединяйтесь, уважаемые гости, — махнул он нам. — Я как раз жду от вашего слуги чудесный пирог.
Мы подсели за столик. Родители были очень напряжены, пышка сидела очень бледная, сильно волнуясь.
Наконец-то к столику подошёл Захарыч в фартуке и с подносом в руках. Он виртуозным движением снял колпак с большого блюда и поставил в центр стола.
— Итак, — слуга улыбнулся, презентуя свой продукт. — Шедевральный пирог с форелью по уникальной древней рецептуре с секретным ингредиентом.
Я посмотрел на румяное тесто и срез, через который проглядывали кусочки рыбы.
— Я бы не советовал это пробовать, — подошёл шеф-повар. — Наблюдал, как этот человек готовил. Всё выполнено без технологической карты.
— Вот моя технологическая карта! — вскрикнул Захарыч, доставая помятый листок из кармана. — Этого достаточно!
— Он ещё издевается, — нервно хихикнул шеф-повар.
— Можно сколько угодно слушать мнения со стороны. Но лучше один раз попробовать, — улыбнулся я, защищая слугу нашей семьи.
— Согласен, — Оболенский кивнул в ответ.
— От души и от сердца в благодарность за ваше гостеприимство, — добавил Захарыч, оттесняя от стола шеф-повара. — Приятного аппетита.
Оболенский сдержанно улыбнулся, взял кусок пирога, понюхал. Затем князь всё-таки решился. Откусил кусочек и замер в шоке, вытаращив глаза на остальное блюдо.
Глава 22
Оболенский посмотрел на остальной пирог, затем принялся есть свой кусок, не останавливаясь. Запил водой, отдышался и потянулся за следующим куском пирога.
— Это вкусно? — удивился шеф-повар, посматривая за реакцией князя из-за наших спин.
— Это просто нереально вкусно, — ответил Оболенский. — Я в жизни такого вкусного пирога не пробовал.
— Правда? — удивился шеф-повар.
— Истинная! — улыбнулся князь. — Учитесь, Владлен Захарович.
Шеф-повар густо покраснел и покинул нас, скрываясь на кухне. Ну и пусть валит. Серьёзно ущемили его гордыню. Понятная реакция, в целом. Он почти всю жизнь обучался поварскому делу, а тут какой-то левый тип без образования уделал его по всем фронтам. Да ещё и хозяин высказался нелестно в его адрес.
Оболенский в это время уже доедал второй кусок.
— Потрясающе, — прожевав пирог, он вытер губы салфеткой, запил водой. — Не хочется останавливаться.
— Ну а я что говорил? — расплылся в улыбке Захарыч. — Талант у меня.
В целом офигели все, включая и меня. Лариса Батьковна с гордостью посматривала на своего супруга, родители в шоке наблюдали за реакцией князя. Я же смотрел за рукой бати, которая потянулась к блюду.
— Пожалуй, и я попробую, если не возражаете, — пробормотал он.
— Да, пожалуйста, — Оболенский подвинул блюдо поближе к нам, вгрызаясь в третий кусок. Я смеялся про себя. Когда безумно вкусно — тогда не до этикета.