— Забыл? Дери тебя Сатана, ты что, даже не понял?! Ты ж сам спросил, чего она хочет! И она сказала — голову Нелни! А ты что ответил?!
— Она мне не жена. — В бедной демонской голове падали последние бастионы. — Мы же не…
— Она же объясняла, что это вопрос доверия. Она тебе доверяла. А ты ее подвел. А ты думал, она из-за слепоты так? Когда до самой могущественной ведьмы в мире рукой подать? Когда и так в темноте лучше, чем мышь-землеройка все знает?
— Это все вранье. Вранье, ясно? Ничего такого нет, ты просто с Лависсой переобщался. Ей тоже везде любовь мерещится!
— Как знаешь. — Наемник пожал плечами. — Уже без разницы.
— Она никогда об этом не думала! Я бы знал!
— Она сама не знала.
От внезапно раздавшегося женского голоса наемник и демон вздрогнули. Нирра подала им две доски с горкой уложенным мясом и печеными овощами.
— Рут не просто женщина, она Разящая. Это которая дерется. И дерется. И дерется. И больше ничего не делает и не умеет. Она не знала, что это. Это как заболеть, когда до этого ни разу не болел. Ты поймешь, что с тобой происходит? Все тело ломит. Голова кружится. Дыхание сбивается, и говорить трудно. Что ты тогда сделаешь?
— Что? — Обалдело переспросил Хмель, глядя на плавающие в глиняной кружке кусочки яблок.
— Ты подумаешь, что если вести себя, как обычно, то все пройдет. А потом привыкаешь.
— Не передергивай! — Разозлился демон. — Не бывает такого! Чтобы не понять!..
— Ты ничего не знаешь. — Презрительно ответила девчонка. — Ничего. Потому что ты злой. Ты сам не понял даже.
— А давно это ты по-нашему разговариваешь? — Опомнился Хмель, лихорадочно вспоминая, что она могла услышать лишнего.
— Моя мать крестьянка, отец солдат, как думаешь сам?
— А почему раньше не говорила?
Нирра пожала плечами и вновь занялась очагом. Двое мужчин следили за ней глазами, потом Гаррет опомнился, сунул Хмелю доску с овощами и быстро вышел.
— Не будет? — С притворным сожалением вздохнула лучница. — Ну ладно, я съем.
— Нирра! — Угрожающе начал Хмель.
В ответ на него посмотрели не менее угрожающе и властно показали на циновку, на которую полагалось садиться, чтобы есть. Хмель мрачно опустился на плетеный коврик и запустил руку в мясо. Нирра пристроилась рядом, но так, что нельзя было дотянуться. Наемник еще не отошел от разговора, и кипящая кровь требовала с кем-нибудь поругаться.
— Что еще я про тебя не знаю?
Молчание.
— Тебе не стыдно?
Нет ответа.
— Тебе вернуть бусы?
Она насупилась и задышала часто, будто готовясь заплакать. Хмель почувствовал себя словно голый и безоружный охотник, стоящий в прыжке от остроухой кошки.
— Вот только не вздумай реветь!
Она пожала плечами, отставила вылизанную дочиста доску и подсела ближе, положив руку мужчине на колено. Если бы другой рукой она не ворошила угли в очаге, глядя на них так, будто каждый мог сию минуту выскочить и устроить пожар, то Хмель бы, наверное, знал, что делать, а так он застыл, как дурак, и неловко отполз в сторону.
— Ты чего делаешь?
Снова молчание.
— Ну хватит, я знаю уже, что ты меня понимаешь!
— Как я могу! — Деланно удивилась Нирра. — Ты сам себя не понимаешь, куда мне, грязной варварке!
— Чего это я не понимаю?
— На мне не надо жениться. — Она дернула себя за пояс и принялась нещадно терзать бахрому. — Я уже девятнадцать дней пью зелье от детей. Что ты хочешь? Я некрасивая? Ты взял все бусины!
— Я ж тебе уже сто раз отдавал!
— Сначала взял, потом передумал?! — Она гневно вспыхнула. — Ты еще скажи, я сама отдала все! А ты мне кинул, как ненужную вещь!
Уже потом, разглядывая узкую спину с трогательно торчащими лопатками и чувствуя во рту вкус неумелых, но горячих поцелуев, наемник внезапно понял, что его просто грязно использовали. Нирра, как почувствовав, грозно повернулась и приподнялась на локте, растрепанные косы свесились, прикрывая грудь.
— Что-то не нравится?!
— Все нравится! — Поспешно ответил наемник, с бесстыжей варварки станется оторвать самое дорогое, уже вон и руку протянула.
— А что тогда рожа такая кислая?!
— Рут. — Уныло поделился Хмель. — Жалко же.
— Воля Богини. — Нирра пожала плечами, потом поднялась и натянула платье. — Хватит валяться, пойдем — посмотрим.
— Не пойду. — Наемник отвернулся.
В спину прилетел не сильный, но внушительный пинок босой ногой.
— Встал и пошел! Меня раза два хотели казнить, так вот я точно знаю, что когда заглядываешь в темноту, заглядывать легче, когда в спину смотрят те, кого ты оставляешь.