Не сдерживаемый больше никем и никакими путами, канонир шел и глупо улыбался той, ради которой пожертвовал кулевриной. Но, пройдя несколько шагов, замер, получив сильный удар сзади…
***
Слуги оставили работы на сахарной плантации леди Джоанны, когда не обнаружили управляющего. А когда вернулись домой и узнали, что их госпожа похищена Монбаром, то вооружившись вилами, лопатами, мотыгами, с факелами в руках отправились на поиски. Прочесывая лес и побережье, они услышали пушечный залп и оказались на месте вакханалии в тот момент, когда Малыш Стив грозно размахивал кулевриной. Недолго думая, слуги леди Джоанны пронзили канонира вилами…
Рассветало… Разожженный маронами костер был давно потушен. Малыш Стив, заботливо перевязанный служанкой, сидел на крыльце дома леди Джоанны, сопя и изредка кидая влюбленный взгляд в окно, в котором горели, мерцая и плавясь, восковые свечи. И поедал то, что некогда осталось от маленькой белой козочки.
– По-моему, соли не хватает, капитан, – проговорил канонир, с удовольствием откусывая кусок жареного мяса и снова устремляя в окно полный обожания заячий взгляд.
Лоренс с омерзением сплюнул. Он – единственный, кто предпочел остаться голодным.
– А, по-моему, соли у нас предостаточно, – с усмешкой ответил капитан, указывая на связанных, покалеченных маронов, которых надсмотрщики бросили в барак. Из маленького окна с прочной железной решеткой смотрели те, кто тайно мечтал о свободе и посылал проклятия на всех белых людей.
– Среди них нет Монбара, – недовольно оскалился квартирмейстер, поднимаясь с сырой земли, остывшей за ночь, и разминая затекшие ноги.
– А я тебе говорил, что Монбар никогда не нападет на поселение сефардов.
– Тогда кто это в таком случае?
– Ну, наверное, лучше спросить у них.
И Сальватор посмотрел на того, кто прежде рьяно требовал сжечь ведьму, дома белых и все сахарные плантации в округе. С кляпом во рту, прислонившись лицом к железной решетке, стоял марон. Его некогда светлая холщовая рубаха была изодрана от бесчисленных побоев и замызгана кровью и рвотой.
Лоренс вопросительно взглянул на капитана.
– О чем вы думаете, сэр?
– Да, о чем думаете, капитан? Я уже наслышан про вашу жалость к зверям.
– Это точно.
– Разве эти черные нуждаются в жалости?!
Лоренс тяжело вздохнул, проследив за увесистым ломтем сочной козлятины, который с наслаждением отправил себе в рот канонир. Потом сказал:
– Вдова-то оказалась не лучше первой.
– О чем ты, Лоренс?
– Да леди Джоанну, баронессу Голдширскую, на тысячу акров в округе знают. Как она лишилась отца и брата, стала такой лютой мужененавистницей, что всех рабов, попадающих к ней, евнухами делает.
Канонир поперхнулся, закашлялся.
– Если бы я знал, что это леди Джоанна, никогда бы не стал помогать ей, – продолжал Лоренс. – У нее за месяц-два на плантации умирают десятки крепких рабов. И нас, что думаете, просто оставит в покое? Думает же поди, что с нами делать. Даже в дом не пригласила, ведьма проклятущая!
И тут, словно по воле квартирмейстера, показался слуга из дома.
– Леди Джоанна милостиво согласилась принять вас. Спать вы будете во дворе. А сейчас она хочет видеть того, кто спас ее.
Малыш Стив сглотнул, стряхнул крошки еды; расправляя помятую рубаху, на которой уже выступили сальные пятна, радостно поднялся. Пригладил руками волосы.
– Ну, капитан, разрешите идти.
– К черту, Стив.
– Иди и расскажешь обо всем, счастливчик.
Как только канонир скрылся за дверью, Лоренс сменил тон:
– Нутром чую, капитан. Пропал наш Малыш Стив. Эта ведьма крепко за него взялась. Да и нам бежать некуда. До Мо-бэя еще часа два-три пути, а пока мы выберемся из ее владений, и время потеряем, и силы уйдут. Лучше б ее спалили!