– Слушай меня опять: капитан поможет. Хочешь, пойду и все ему расскажу?
– Э, нет. Я уже сыт его обещаниями про Веракрус и Кюрасао! Нет, не нужен я ему и он мне значит, иначе я не Лоренс де Графф!
– Не спеши мутить шторм. Давай переждем. Может и для нас погода станется.
– Пали изо всех пушек!.. Как же, погода! Чтоб его! Глянь-ка, боцман! Он снова пялиться на нее!
Лоренс выхватил у боцмана очередную кружку с ромом и разом осушил, увидев Сальватора в окружении прекрасных женщин, зазывавших его в танец. Впрочем, капитан никогда не изменится. И что они все находят в нем? Даже его сестра и мать?! Слишком худощав, слишком манерен и много знает… Проклятье! Неужели он еще и танцевать будет?!
Сальватор уступил просьбе женщин и пошел, сначала прихрамывая, а потом увлекся, увлекся танцем настолько, что совершенно пропала его хромота, словно он заново родился, чтобы быть прирождённым танцором. Собачья дира! Был ли он озабочен или удручен, как Лоренс? Нет, конечно же нет. А его сестра что вытворяла, чтобы обратить на себя внимание капитана!
Ада, кружась в танце, то отдалялась, то снова приближалась к Сальватору, словно дразнила его. Ее раскрасневшееся живое лицо с ноздрями, трепещущими как у породистой лошади, было прекрасно. Ее блестящие влажные глаза и янтарного цвета волосы ослепляли, подобно радуге, а тело, окутанное в полупрозрачное одеяние, тревожно-зовуще пахло миртом...
И когда в «круг радости» ворвалась она, то совершенно увлекла капитана, выхватила из реальности... Они танцевали, и капитан, забыв обо всем, смотрел откровенно и широко улыбался…
Глава 10
Сальватор сидел на берегу, вдыхая ночную прохладу, и ветер играл с его русыми, спадающими до плеч волосами, обдувал иссушенное зноем лицо. На темном небе с миллиардами звезд отчетливо вырисовывался лунный диск, отбрасывавший янтарный свет в иссине-черное море, где временами на глубине вспыхивали змеевидные огненно-красные искры.
Пора возвращаться, - думал капитан. Нет, не в поселение сефардов. Его там ничто не удерживало. Пора расстаться с грезами о прошлом. Если ему не суждено узнать правды, то зачем думать об этом?! Зачем искать тех, кто не желает найти его? К тому же, с исчезновением Самуэля он теперь ничего не докажет. Пора оставить бессмысленное шатание по морям и вернуться домой, в Марокко… Или подождать?! Подождать месяц-другой, чтобы завершить все дела на Ямайке. Жаль, ремонт судна затянулся. Прав был боцман, когда при кренговании определил, что «Οвидий» не выйдет в море и лучше было оставить им бригантину. Об этом же шептался корабельный плотник с Лоренсом. Где найти новое судно? Проклятье!
До слуха капитана донеслись легкие звенящие шаги, и он посмотрел вверх.
На скале, почти у самого обрыва, стояла девушка. Хоть полупрозрачное одеяние делало ее похожей на сказочное существо, исчезающее с лучами утреннего солнца, капитан узнал ее...
Она быстро сбежала вниз, стряхивая мелкую гальку.
– Фу, как неинтересно! Зачем ты обернулся?
– Ада, что ты делаешь здесь, в такое время?
– Я наблюдаю за звездами.
– Хм.
– Нет, я наблюдаю за тобой.
– И давно?
– Да. С тех пор, как ты появился у нас.
– Значит, ты следишь за мной?
– Слежу? Нет. Я смотрю. У тебя бывают смешно взлохмачены волосы, как сейчас, – проговорила она и, улыбнувшись, села рядом.
А капитан ничего не ответил. Ему впервые нечего было сказать. Странно. Тот, прежний Дэвид Мирр, молчал, а он, настоящий, не знал, что сказать и как. Да и что сказать девочке с упоительно-волнующим взором, доверчиво глядевшую на него?! Тот, кто уже сказал столько красивых и никчемных фраз и совершил в жизни столько ошибок, не смел разрушить очарования внезапно наступившей тишины. Кажется, он впервые услышал стук юного трепыхавшегося сердца…
Вдали фрегат тяжело вздохнул, словно сочувствуя двоим.
Вот так бы сидеть вечность, без суеты, тревог и забот, не думая о прошлом и будущем, слушая мягкий плеск волн, ворошивших гальку на берегу и хлюпавших у расселины скал, и - ее сердце… А море медленно наступало на них.