Так что свадьба моя была на время отложена.
Днём я вместе с прочими рабочими строил новый Акрополь, а вечерами потихонечку выстраивал своё жилище. Румелия не оставила меня одного, на произвол судьбы, и таскала мне тайком внеплановые угощения (дабы я сооружал не на пустой желудок).
Когда всё (как я думал) было готово, я позвал тестя и Архонта снимать пробу, но пришло полдеревни.
– Это что такое? – Вытянул перед собой руку тесть в направлении моей богадельни.
– Д-дом… – Застучал я от волнения зубами.
– Ты где-нибудь видел такой дом? – Спросил дед-зловред у Архонта. Тот же вопрос он задал всем, кто пришёл поглазеть на плод моих трудов.
– А это что за трещина в стене? – Старец был в годах, но глазаст.
– Осадка… – Посерел я.
Не припомню, что в этот момент держал я в своих руках – может, кирку, или ещё что-то; но если б я находился сейчас со своим тестем наедине, я бы двинул ему этим предметом до искр из глаз, ибо он достал уже меня своими придирками. То ему не так, и это ему не так. Я-то полагал, что его личность – воплощение справедливости на земле, а он столь же дотошен, как один мой старый знакомый из моей прошлой жизни.
– Ну, что ж. – Изрёк седовласый атлант. – Мы с Архонтом на правах старших переночуем сегодня в твоём «доме». Если всё пройдёт благополучно – будешь жить в этом доме с моей дочерью.
– Идёт. – Устало молвил я.
Как назло, ближе к вечеру сильно испортилась погода; поднялся мощный ветер. Я сидел, как на иголках, и поглядывал из дома Архонта на своё детище. К моему ужасу, ночью у моей халабуды снесло крышу (улетела далеко-далеко), а чуть позже он сложился, как карточный домик; развалился весь, внешними стенами наружу, приминая траву.
Изнутри послышались громкие причитания (возможно, проклятия и маты).
– Да чтоб тебя! – Старик (а затем и Архонт) стремглав вылетели оттуда.
В селении, доселе мирно похрапывающем, зажглись огни факелов.
– Ах, ты ж горе-строитель! – Взвизгнул дед. – Строитель-устроитель! Домомучитель! А ну, снимай портки: пороть буду!!!
Дед (в его-то преклонных летах) гонял меня, как сидорову козу, по всему селу; одна сандалия у него слетела, и он бегал за мной так. Сколько кругов мы нарезали, я и вспоминать не хочу.
Мне с превеликим трудом удалось замять инцидент; я пообещал тестю, что впредь такого не повторится.
– Не повторится… – Зализывал он свои раны. – На порог не пущу, и дочурку не отдам, коли не научишься по-человечески дома строить!
Утром надо мной уже всё селение ржало, точно табун отборных лошадей. Мне было и обидно, и неприятно. Как так получилось – ума не приложу. В той жизни на меня, как на работника не жаловался никто, и все постройки стояли нормально, без эксцессов. Похоже, в этой жизни строить я разучился.
– Что ты надо мной смеёшься? – Разобиделся я на Румелию, которая потешалась наравне со всеми (но в своей обиде я не узрел, что это был не злой смех). – И ты туда же! – В сердцах бросил я, увидев, что смешно даже Маленькому Злу.
– Ты фундамент клал? Хотя бы. – Поинтересовался Архонт, улыбаясь.
– Я всё сделал!
– Ладно; так уж и быть: поможем тебе всей деревней – по кирпичику…
И снова смех (хоть и без издёвки).
Я был раздавлен, уничтожен, огорошен окончательно; демонстративно встал и вышел; и пошёл я, куда глаза глядят.
Мои ноги привели меня к пруду. Я стоял и смотрел на своё уродливое отражение.
«Было бы чему удивляться», мрачно думал я. «Чёртова лягушка пытается быть человеком…».
Мои мысли прервала атлантка, которая обнаружила моё отсутствие. Она почти сразу же последовала за мной, и нашла меня.
– Не злись ты на них. – Начала она. – Они не нарочно.
Я упрямо, гордо молчал.
– Ты мужик – или ты трус? Возвращайся к нам обратно. Долго я ждать не стану.
– Иди к ней, иди; ну? – Подталкивало меня Маленькое Зло.
Я послушно приподнялся с корточек, и мы втроем вернулись обратно. На этом веселье закончилось. Никто больше не смеялся. Ну, а я взял себя в руки, и принялся строить дом заново. На сей раз у меня получилось, хотя и ушло вдвое больше времени. Теперь дело за свадьбой.
К своему стыду, я смутно припоминаю нашу свадьбу – всё было, как в тумане. Помню, что было очень много народу; было шумно и весело. Атмосфера плясок и счастья. Танец, похожий на современный греческий – когда друг другу возлагают руки на плечи – и стар, и млад, и мужчины, и женщины – и кругом, хороводом медленно так пляшут, напевая какие-то (сейчас бы сказали – «восточные») мотивы. И у невесты вместо заколки – самая натуральная, самая живая бабочка, которая после нашего поцелуя встрепенулась и улетела по своим делам.