В один день и бедственную ночь случилось то, чего я так боялся: на Санторине произошло мощнейшее извержение вулкана. Грохот был такой неимоверной силы, что у меня из ушей потекла кровь – кажется, вершина горы была закупорена, точно бутылка вина – крепкой пробкой. Обнажилась кальдера, жерло вулкана. Через подзорную трубу я лицезрел огненные потоки лавы, раскалённой магмы, которые, сбегая сверху вниз, с горы, сжигали всё на своём пути (включая скот, женщин и детей), уничтожая некогда буйную растительность. Обрушиваясь в воду, потоки лавы ужасающе шипели, но мгновенно застывали. Я, стоя на берегу, дотронулся до воды: она кипела! Какие-то бульки, воздушные шарики были в ней.
Вулканический пепел покрыл почти всю территорию Атлантиды слоем до десяти см, и плодородные поля, дающие по несколько урожаев в год, скончались, придя в негодность. Теперь почва была непригодна для возделывания в течение нескольких лет, а это означало только одно: голод и погибель (хорошо, что в амбарах, закромах имелись запасы зерна и прочих продуктов – но насколько долго их хватит?).
Средиземноморский свежий воздух сменился палёным смрадом, и средиземноморский же тёплый климат приказал долго жить. Я почувствовал озноб и начал стучать зубами.
Я уже было вздохнул с облегчением; я наивно посчитал, что это – всё; но, увы, увиденное мной было лишь начало конца.
Внезапно Атлантиду начало трясти: началось землетрясение. Кто-то (или что-то) пыталось расколоть её на части; в земле обнажились глубокие трещины. Они удлинялись и расширялись. Я вскрикнул и побежал прочь.
– Уходим! – Заголосил я, вбегая в свой дом, пытаясь увлечь за собой свою вторую половину. Но Румелия и не думала уходить.
– Я никуда не уйду! – Заупрямилась она. – Я не покину эти края; это моя родина. Ты иди, если хочешь; что же до меня, я приму смерть здесь. Коли суждено…
– Да послушай ты! – Начал я трясти жену за плечи. – Одумайся, прошу тебя! Уйдём же скорей! Оставаться здесь есть великое безумие!
Но она, к моему полнейшему шоку, отодвинула меня в сторонку, проследовала к бутылке и начала её. С горла.
– За тебя, малыш. – Горько усмехнувшись, отхлебнула она.
Тогда я выхватил зелёного змия из её рук, и разбил на её глазах. Брови её поползли вверх, но она не отчаялась и потянулась за второй бутылкой.
– Это не та Румелия, которую я когда-то знал! – Посетовал я с горечью. – Та Румелия сама бы убежала, да ещё и меня под мышку.
– Я никогда не откажусь от земель атлантов, своих предков; запомни это. – Посерьёзнела она, и вышла вон, раздумав напиваться.
– Не ходи туда! – Помчался я за ней. – Проклятье…
Поздно: Румелия попала под серный дождь, и теперь её некогда прекрасное личико было изуродовано! Ей обожгло лицо…
Но и тогда я из последних сил накрыл её какой-то тканью (или это был плащик?), и со всей дури запихнул в дом.
– Сиди здесь, я сказал! – Заорал я что было мочи.
Мы переждали непогоду, и я решил попытать счастья.
Я выглянул во двор. Разруха и ад вместо рая. Жалкое было зрелище…
Я дошёл до берега, и пред моими глазами было страшное: стена воды с многоэтажный дом. Медленно, но верно она приближалась к Атлантиде. Волна смерти…
Невдалеке от меня проплывала стая весёлых и беззаботных дельфинов. Я посвистел, подзывая их.
Главный из дельфинов, их вожак тут же подплыл ко мне, вынул из воды голову и уткнулся мордочкой мне в ладони.
– Ар-ар-ар! – Гортанно поприветствовал он меня. – Ки-и-и-и…
– Не в этот раз, дружище. – Едва проговорил я. – Нет у меня для тебя сегодня рыбки. И в мячик тоже не сыграем.
«Если только в ящик», мысленно добавил я. «Скоро все там будем».
Но дельфин и не думал обижаться. Хотя улыбаться он перестал.
«Чего ж тебе угодно?», прочитал я в его глазах.
– Помоги мне. – Начал молить я, вставая на колени. – Спаси мою радость, мою ненаглядную. Пусть лучше я умру, нежели она.
Дельфин молчал, внимательно глядя на меня.
– Я знаю, что некогда вы были людьми; знаю, что человеку далеко до вашей доброты. Кто я, чтобы просить вас о помощи? Ведь люди причинили вам (и не только вам) столько вреда… Ещё я знаю, что вы, как и многие другие животные, предчувствуете опасность. Я знаю: вы плывёте отсюда прочь, покуда ещё есть такая возможность. Но у нас такой возможности нет, ибо весь наш деревянный флот сгорел. Мы будем вынуждены уйти на дно вместе с Атлантидой. Поэтому я прошу, молю тебя: спаси и сохрани мою Румелию. Я усажу её к тебе, и она, держась за твой плавник, спасётся.
– Беги же, за возлюбленною своей! – Молвил мне дельфин после долгого молчания. – Спеши на всех парах. Скорей же, покуда я не передумал.