– А ты почему здесь? – Спросила принцесса, усевшись в позе лотоса.
Я рассказал, что ищу рай; что портал забросил меня в последние дни Корё. Что я буквально только что оттуда; несколько недель как.
– Выходит, ты ищешь рай? – Скорее утвердительно, чем вопросительно, молвила она. – А я знаю, где он!
– И где же? – С недоверием поинтересовался я.
– Я не только не скажу, но и покажу! Дорогу. Но ты возьми да обручись со мной. По-настоящему.
У меня не было никакого желания ввязываться в какую-то сомнительную авантюру – да ещё и с этим наиглупейшим созданием. Ошибка природы… Я почему-то думал, что императорские дочки более грамотные, более начитанные, менее тупые! Передо мной – образец избалованности, понимаете? Изнеженная дворцовой жизнью, роскошью пай-девочка. Вся такая… М-да.
С одной стороны, мне было жаль эту несчастную девочку – не успеет она сесть в лодку, как первый попавшийся риф, или шторм… И могилой для принцессы будет дно морское, а крышкой гроба – лодка вверх дном. С другой стороны, я не хотел никаких отношений – пусть даже фиктивных; никаких больше женщин в моей жизни! С третьей стороны, эта бабайка сможет показать мне путь в рай (если не врёт). Как мне верить этой выдре? Вот как? Скажите мне, пожалуйста.
– Ну, хорошо. – Кряхтя, крайне нехотя согласился я. – Как звать-то тебя?
– Меня зовут Са-Ку-Ра, и мне восемнадцать лун.
«Тьфу, ёпт… Тоже мне – Вишенка; на торте».
– Тебе точно восемнадцать? – Засомневался я, ибо на вид ей было не больше тринадцати.
Та утвердительно кивнула.
– А ты что скажешь? – Спросил я у своего мотылька.
– Тебе решать. – Ответило Маленькое Зло. – Только, сдаётся мне, не лжёт эта беглянка – я о рае.
Так и быть: выбрали мы день, и незаметно сели в лодку, не солоно хлебавши. Поплыли мы на юго-запад, к берегам Корё.
Вступили мы на берег, в том же самом порту Пхённам – но теперь там не было ни старца Ыйбана, ни его джонок. Всё пусто, всё заброшено. Но чем дальше мы углублялись в полуостров, тем всё больше удивлялись: даже мне, иноземцу показалось, что прошла целая эпоха. Мы что, плыли через пролив сто лет?
– Я была здесь пару лет назад, но я не узнаю этих мест! – Дивилась Вишенка. – Это не Корё… Смотри!
Она показала на стяги, развевавшиеся над ближайшим крупным поселением.
– Чосон. – Выдохнула Кукла. – Империя Чосон.
– Это имеет какое-то принципиальное значение? – Не понял я (в истории Дальнего Востока я был не силён).
– Возможно, это рай; тот рай, что ты ищешь. – Подсказало мне, шепнуло на ухо Маленькое Зло.
– Рай не здесь; он гораздо дальше – за реками, за высокими горами. – Не согласилась с мотыльком Са-Ку-Ра.
– То есть? – Взволнованно спросил я. – Уточни.
В Гималаях есть страна
Это, это Шамбала
Есть в Тибете та земля
Это, это Шангри-Ла
Светит бледная Луна
Ходит-бродит Сакура
Чужестранца привела
В рай великий на «ура»
Теперь я понял! Только до тех мест ещё нужно добраться…
Мы поселились в каком-то убежище, которое было чем-то средним между землянкой и катакомбой (если такое возможно себе представить). Крыша – есть, стены – есть; только то, что всё сильно «убитое», портило настроение…
Мы прожили так месяц, и за это время, как мог, я отремонтировал, отреставрировал наш домик. Выживали случайным заработком. Мы и обвенчаться успели – в местном буддийском храме. Разумеется, мы супругами были понарошку – пока Вишенке не захотелось большего.
– Я хочу, чтобы всё было по-настоящему! – Устроила мне однажды Кукла скандал и разнос. – Чтобы, как у других…
– В смысле?
– Возьми меня, как мужчина! Войди тихой лунной ночью, и сделай женщиной!
Этого мне ещё не хватало! Жили же как-то месяц; совместно, но отдельно. Отнекивался я, как мог, но Вишенка меня замучила, заколебала.
– Отлично. – Махнул я рукой. – Жди ближайшего вечера; всё будет.
И настал вечер, и настала ночь…
– Взойди на ложе, о блудница! Дай же мне вкусить от прелестей твоих.
Но Са-Ку-Ра и не думала ублажать меня, своего законного владельца, а всё только хлопала своими зенками-щёлками.
– Что ты ломаешься? – Разозлился я не на шутку. – Сама же хотела; разве – нет? Строишь тут из себя недотрогу! Не хочет она… Мало ли, чего ты там хочешь или не хочешь! Молчи, женщина! Ну, же, давай! Раздвигай свои ляжки…
И я вгрызся в тело молодое, белое, упругое, податливое и рассыпчатое с аппетитом юного и резвого бычка. Давно, давно уже не было у меня близости; сегодня я был жеребец… Овладел я кобылицей без остатка, продолбил её влажную и мокрую пилотку.