Мой хозяин объяснил мне, что он ожидает нападения, что его отец был убит пеонами, что он и его помощники никогда не выходят из дома без полного вооружения и что для меня было бы крайне неосмотрительно выходить на берег без револьвера. Я подумал про себя, что многообразие огнестрельного оружия было главной опасностью этого места. По-видимому, несколько месяцев назад, когда дон Мануэль осматривал свою лесопилку, пеоны захватили оружейную и открыли по нему огонь из окон. Ему пришлось бежать, как мог, на лошади, и он провел четыре дня в деревне, прежде чем смог вернуться.
Он много рассказывал мне о плодородии острова, только десятая часть которого была возделана. Трудности с наймом рабочей силы и полное отсутствие каких-либо средств связи сдерживают развитие этой колонии, у которой было большое будущее и на которую американцы смотрели с завистью из-за ее положения на пути в Панаму.
Мне пришлось отвечать на ряд тостов, выпитых за здоровье Франции, Эквадора, наших правительств и колонии Сан-Кристобаль. Было решено устроить бал в мою честь, и пары скользили по паркету в новейших танцах, а метис, аккомпанируя себе на мандолине, пел странную и грубую песню, в которой часто встречались слова, означающие любовь и смерть. Воодушевленные до предела мужества обильно разливаемыми напитками, несколько джентльменов даже предложили сопровождать меня, но естественно, это не следовало принимать слишком всерьез.
Перед домом поселок раскинулся полукругом из маленьких соломенных домиков и хижин. Многочисленные группы стояли у дверей, играя в карты или бросая кости на одеялах. Некоторые молодые люди развлекались игрой в мяч с огромными ракетками, обтянутыми кожей коровы и весящими несколько фунтов. Грязные, оборванные дети бегали повсюду. Я был совершенно очарован новизной этого зрелища, латинской грацией движений, яркими цветами пончо.
Танцы продолжались до позднего вечера, а мы с моим хозяином разговаривали о Франции и, прежде всего, о Париже, который он надеялся когда-нибудь снова увидеть. Мы также говорили о моем друге Ральфе Стоке, который пять лет назад останавливался в Сан-Кристобале со своей сестрой, путешествуя на корабле «Дримшип». Когда я попытался уйти, мой хозяин настолько вежливо настоял, что я был вынужден остаться и поужинать с ним.
В середине ужина разговор принял довольно тревожный оборот. Мне снова сказали, как опасно для меня ходить без оружия и предупредили, чтобы я особенно внимательно следил за своей лодкой. Несколько месяцев назад пять заключенных захватили тридцатифутовый катер; месяц спустя пароход подобрал трех выживших у побережья Панамы, умирающих от голода и, вероятно, хранителей ужасного секрета. Заключенные, несомненно, не колеблясь, захватили бы «Файркрест», если бы у них появилась такая возможность. Поэтому мне посоветовали быть начеку и проверить свое оружие.
Ночь была темной, как смоль, и шел сильный дождь. Из окна я не мог разглядеть свою лодку и я начал нервничать. Мне вспомнилась любимая книга моего детства — «Дети капитана Гранта», и я представил себе «Файркрест» в руках заключенных. Я быстро принял решение и объявил о своем намерении немедленно вернуться на борт. Я не слушал никаких возражений о том, что дождь слишком сильный, а дорога слишком плохая, чтобы возвращаться в темноте. Я попрощался с хозяевами и сел на лошадь, которая привезла меня сюда. Ночь была действительно черная как смоль. Моя лошадь, которая днем, казалось, хорошо знала дорогу, в темноте была совершенно растеряна. Она то и дело останавливалась, спотыкалась о камни и, казалось, с злорадным удовольствием сбивалась с пути и бросалась в колючие кусты по бокам дороги. Мне приходилось постоянно спешиваться и отправляться в исследовательское путешествие, чтобы снова найти тропу. Моя одежда прилипала к телу от влаги, а по тропе постоянно мелькали тревожные тени. Однажды я почувствовал, как что-то влажное и горячее коснулось одной из моих ног; хрюканье успокоило меня — это был дикий кабан. После одного особенно сильного спотыкания у меня порвалась седельная подпруга, и я вовремя ухватился за гриву лошади, чтобы спастись от неприятного падения. Тем не менее я был рад, что у меня были трудности, которые нужно было преодолеть, и мне очень понравился комизм ситуации, которую такой писатель, как Марк Твен, так хорошо умел описать.