В среду, 16 сентября, по моим наблюдениям, я находился в сорока милях от Мангаревы, вершины которой должны были быть видны в хорошую погоду на таком расстоянии, но низкие облака и дождь сильно ухудшали видимость.
Мой курс лежал рядом с низким атоллом Тимое — просто коралловым кольцом с кокосовыми пальмами, которое было видно только на расстоянии нескольких миль; поэтому с полудня я продолжал подниматься наверх, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь туман дождя. Я боялся, что ошибка в моих хронометрах могла привести меня в заблуждение, и уже начинал почти опасаться, когда в 13:30 я увидел пальмы, которые, казалось, поднимались прямо из моря, вдали по левому борту; их стволы были согнуты ветром, и не было видно ни следа суши. Это был атолл Тимое, и когда он оказался поперек курса, я увидел коралловый риф, о который разбивались волны.
Я мог поздравить себя с идеальным определением своего места. После сорока восьми дней в море я отклонился от долготы менее чем на две мили. Проплывая мимо атолла, я был полон изумления и восхищения необыкновенным трудом мадрепоров (кораллов), так же как Кирос, Кук и Бугенвиль, когда они открыли Туамоту.
В 3 часа дня я увидел землю — архипелаг Мангарева, примерно в двадцати милях от меня. Когда наступила ночь, я поставил короткий парус, чтобы дрейф принес меня ближе к цели; затем я лег спать с легким сердцем, радуясь тому, что достиг еще одного этапа в своем путешествии, и с нетерпением ожидая встречи с Полинезией и ее канаками, которые так часто фигурировали в моих детских мечтах. Я знал, что опоздал на столетие, что Полинезия уже давно цивилизована, и был несколько насторожен. Что я найду здесь — радость или разочарование?
На следующее утро на рассвете я находился всего в семи милях от острова Акамару, почти на одной линии с юго-восточным проливом, через который я решил пройти. Я поднял все паруса; ветер был свежий, «Файркрест» развивал скорость семь узлов, а я стоял у руля, промокший до нитки. Мне не нужно было смотреть на карты. Каждая деталь на них была запечатлена в моей памяти, потому что я много часов вдумчиво изучал их, с удовольствием повторяя про себя мелодичные названия различных островов.
Я оставил по левому борту острова Камака и Макароа, последний из которых напоминал корабль, и пробрался через пояс рифов, пока не оказался так близко к скалам Макапа, что брызги воды разбивались о «Файркрест». Когда я обогнул мыс, остров Акамару оказался совсем рядом, и я не смог сдержать восклицания восхищения. Вот она, Полинезия! Все описания моих любимых авторов блекли по сравнению с более прекрасной реальностью!
Ослепительно белый коралловый пляж был окаймлен большими плантациями кокосовых пальм, ветви которых колыхались на ветру. На заднем плане возвышались склоны горы, покрытые красивой и живописной листвой железных деревьев. Я почувствовал, что никогда не найду слов, чтобы описать контраст между зеленью деревьев и чудесными разнообразными цветами, которые коралловое дно придавало воде лагуны. Я не мог разглядеть дома, которые, должно быть, были спрятаны среди деревьев; и со всего острова исходила атмосфера спокойствия и умиротворения, которую невозможно описать словами.
В ходе моих путешествий самые глубокие и яркие впечатления в моей памяти оставили природные ландшафты, не измененные рукой человека. Ничто не сможет стереть из памяти дикую суровость Пуэнт-дю-Раз и Бэ-де-Трепасс, а также очарование и ужас моря, стонущего в Аду Плогоффа. Теперь это была природа в спокойном и мирном настроении, и я почувствовал, что достиг своей цели. Здесь была земля, где я бы по собственному желанию поселился и умер, если бы не выбрал жизнь моряка.
На данный момент я должен был сосредоточить все свое внимание на управлении лодкой. Чтобы пройти через коралловые рифы, я должен был постоянно определять направление по компасу и отмечать его на карте. Я также должен был быть осторожным из-за западного течения, которое постоянно сбивало меня с курса и требовало постоянных корректировок дрейфа.
В лагуне ветер дул только порывами. Сначала я направился к самой высокой вершине Мангаревы, а затем, когда прямо перед собой увидел опасный риф, о который разбивались волны, стал искать две ориентировочные отметки на склоне горы; но мелкий дождь мешал мне их разглядеть, и только благодаря навигационным расчетам и работе с компасом я смог войти в узкий пролив, прорезающий круг рифов между островами Мангарева и Акена. Мне приходилось постоянно бегать вперед, чтобы наблюдать за цветом воды и обнаруживать опасные края кораллов.