Было полное затишье, и нам пришлось грести пять миль, которые отделяли нас от Акамару, где мы причалили к причалу, на котором нас ждали вождь и несколько жителей. Как и во Франции, перед тем, как мы пошли в дом вождя, пришлось много раз пожимать руки. Это было точно как официальный прием в маленькой французской деревне. Все школьники были выстроены для нас; по нашему прибытии они подняли шляпы, скрестили руки и крикнули: «Бонжур, месье!»; затем они спели «Марсельезу». Наконец, восьмилетний мальчик вышел вперед и скучным голосом, не понимая ни слова из того, что он говорил, — точно так же, как поступил бы французский ребенок того же возраста — прочитал басню, которая, наверное, была «Кузнечик и муравей», если не «Пчела и муха».
Жилище вождя представляло собой деревянную лачугу, состоящую из двух комнат. Огромная европейская кровать, стол и сундук составляли всю мебель. Нас ждал обед — приготовленный, увы, по-французски — который подавал наш хозяин, который, следуя древнему полинезийскому обычаю, торжественно отказался сесть с нами.
После трапезы мне подарили несколько подарков, в основном из перламутра, ракушек и несколько красивых плетеных шляп из пандануса. Местные жители не могли понять мою привычку ходить без головного убора. Когда я выходил на прогулку, даже чтобы перейти улицу деревни, один из них подбегал ко мне и пытался надеть мне на голову шляпу, объясняя, что солнце мне повредит. Я пошел на компромисс и носил шляпу в одной руке.
Акамару, более лесистый, чем Мангарева, казался мне очень живописным, когда я гулял по нему, и я сожалел, что не могу поселиться в одной из его маленьких хижин под деревьями и лучше познакомиться с жителями и их образом жизни, прожив среди них несколько недель. На повороте дороги я нашел именно такой дом, какой мне нравился, сделанный из тростника с крышей из переплетенных пальмовых листьев. Он был наполовину скрыт в группе деревьев, среди которых я узнал кокосовые пальмы, хлебные деревья и миро или розовое дерево. В своих мыслях я заселил эту хижину дикарями, которые изначально в ней жили, одетыми только в простые набедренные повязки из коры тапа и ведущими жизнь, более гармоничную с природой. Перед отъездом мы посетили школу, где дюжина учеников, которых учила местная женщина, сдавали экзамены жандарму. Я заметил, что они знали историю Франции и все о ее субпрефектурах, но совершенно не знали, где находится Полинезия и какова ее удивительная история. Это напомнило мне о моих школьных днях и о бесполезных вещах, которым меня учили.
Через несколько дней после моего прибытия меня разбудили на рассвете крики и приветствия с берега. Выйдя на палубу, я увидел шхуну, входящую в пролив. Все население острова собралось на берегу и своим волнением показывало, насколько важно было прибытие лодки, которая два раза в год доставляла почту из Таити. Однако шхуна, которая шла на вспомогательном моторе с убранными парусами, не представляла собой ничего особенного. Ее корпус был грязным, а палуба находилась в невообразимом беспорядке, заваленная пассажирами и тюками. Огромные грозди бананов висели на такелаже, а две надстройки, в носовой и кормовой частях, казалось, одновременно бросали вызов силе волн и законам устойчивости. Когда она проплывала мимо «Файркреста», я смог прочитать ее название, нанесенное на корму: «Вахине Таити», или «Таитянская девушка». Это название на такой огромной квадратной корме казалось оскорблением для женщин, чья красота очаровала Луи Антуана, графа Бугенвиля.
Прибытие этого корабля вызвало большой ажиотаж в Рикитеа. В течение всего дня на каноэ к нему подплывали туземцы, желающие купить товары или одежду. К вечеру были устроены танцы, на которые меня и мой граммофон любезно пригласили. В доме, расположенном совсем рядом с причалом, собралось около тридцати человек. Женщины надели свои лучшие муслиновые платья и шелковые китайские шали, которые очень красиво смотрелись на фоне их смуглой кожи. Все были босиком и носили в волосах вплетенные полевые цветы. Для меня было зарезервировано почетное место, и очаровательная девушка из Мангаревы увенчала меня цветами.
Я наблюдал, как туземцы танцуют под музыку аккордеона, но был очень разочарован, потому что они танцевали последние европейские танцы, которые пришли сюда прямо из Таити.
Почти все молодые девушки были красивыми и грациозными. В пятнадцать лет они уже были женщинами, но к сожалению, у них была склонность сильно полнеть еще до достижения двадцатилетнего возраста.