К счастью, дети сохранили лучшие качества своей расы, и именно с ними я провел самые счастливые моменты, катаясь на волнах и совершая длительные походы в долины. Иногда доктор Г. и я выезжали верхом на лошадях, и когда мы проезжали мимо хижин туземцев, жители выходили и приветствовали доктора словом «Каоха», что является обычным приветствием на Маркизских островах. Для меня было большим удовольствием — почти единственным за все мое путешествие — найти чиновника, который завоевал любовь туземцев.
В течение почти трех недель «Файркрест» стоял на якоре в бухте Таха-Уку, но в канун Рождества, поздно ночью, меня разбудил стук цепи по якорным трубам. Это была шхуна «Хинано», бросившая якорь. Она прибыла из Таити с новым администратором Маркизских островов. В течение следующих нескольких дней в узкую гавань зашли еще три шхуны, и она стала довольно переполненной. Все эти парусные суда принадлежали разным торговым домам, и конкуренция между ними была очень острой. Они были похожи на плавучие универмаги и продавали ткани, рис и консервы, но их основным занятием было приобретение сушеной копры у туземцев. У каждого капитана были свои агенты и шпионы на берегу, которые сообщали ему, когда в одной из долин собирали копру, после чего он немедленно отправлялся туда на своей шхуне. Они использовали всевозможные уловки, чтобы перехитрить друг друга, и всегда блефовали и скрывали свои действия в самой глубокой тайне и загадочности. Так было и с капитаном К., командовавшим «Гисборном». Я познакомился с ним на следующий день после его прибытия, когда я плыл обратно к своей лодке — на расстояние в триста-четыреста ярдов, как я делал это уже несколько дней, поскольку лодка Бертона была на ремонте. Он был так любезен, что послал свою китобойную лодку, чтобы забрать меня на борт, и рассказал мне, что несколько недель назад его маленькая свинка упала за борт и была схвачена акулой, прежде чем кто-нибудь успел ее спасти. В отличие от других капитанов, шкипер «Гисборна» казался очень привязанным к своей лодке и редко сходил на берег. Мы были очень близкими соседями в гавани, фактически на расстоянии крика и заметив мою любовь к таитянским блюдам, он часто приглашал меня поделиться с ним едой, которая обычно состояла из рыбы, подаваемой с соусом из кокосового молока или митиари. Однако даже со мной капитан К. был очень скрытен, когда речь заходила о делах и если он говорил мне, что плывет на запад, я был почти уверен, что на следующее утро увижу его плывущим на восток.
Эта конкуренция между торговцами, занимающимися добычей копры, в некоторых отношениях была очень неудобной. Маркизцы мало заботятся о деньгах, и чтобы добыть копру, некоторые капитаны эксплуатировали их любовь к спиртным напиткам, которые строго запрещены на острове, хотя практически невозможно не допустить их попадания на остров. Один из капитанов, который пользовался большой репутацией как искусный мореплаватель в архипелаге, ходил с Библией под мышкой и использовал любовь туземцев к чудесам и их склонность обсуждать библейские чудеса, которые в некоторых отношениях напоминают их собственные древние мифы, всегда заканчивая тем, что окончательно доказывал святым Павлом, что он единственный, кому они должны продавать свою копру.
30 декабря я оторвался от очарований Атуаны и отплыл на остров Нуку-Хива, расположенный примерно в ста милях к северо-западу. Ветер был очень слабый, но течение быстро унесло меня из залива Тrаitor's Bay в пролив Бордоле, между островами Таху-Ата и Хива-Оа.
Я очень хотел посетить этот северный остров. Я читал и перечитывал очаровательные описания этого места в книге «Тайпи», самой восхитительной из всех книг Германа Мелвилла — на мой взгляд, гораздо лучшей, чем «Робинзон Крузо», — и заслуживающей перевода на французский язык. Очень часто, стоя у руля с книгой в руках, я мечтал об идиллической жизни, которая велась в этих глубоких долинах до того, как белый человек принес туда свою разрушительную цивилизацию.
На рассвете следующего утра остров Уа-Ука находился в десяти милях к северо-востоку. Прямо передо мной, окутанный туманом, Нуку-Хива казался еще более диким, чем остров Хива-Оа. Скалы отвесно обрывались к морю, а их основания били волны, разбиваясь о них с грохотом грома. По правому борту находилась бухта Контроллера, в которую впадала глубокая долина Тайпи. На всем протяжении побережья утесы прерывались маленькими бухтами с восхитительной зеленью, в которые впадали очаровательные долины, а между ними возвышались горные вершины, покрытые короткой травой, выглядящие дикими и мрачными, огромными и пустынными. Кокосовые пальмы возвышались над водой, и вскоре я смог различить узкий вход в бухту Тайоае, по обе стороны от которого две большие скалы, удачно названные часовыми, казалось, были специально поставлены, чтобы охранять его. Между этими двумя скалами ветер стих, дуя лишь небольшими порывами, и «Файркрест» медленно вошел в бухту, которая открывалась полукругом, образуя, вероятно, лучшую гавань для военных кораблей, которую мы, французы, имеем в Тихом океане.