Население Сент-Дэвида очень заинтересовало меня своими простыми и наивными привычками. Они говорили на странном диалекте английского языка, полном старых морских выражений. К сожалению, мое пребывание на острове было омрачено печальным несчастным случаем с молодым метисом, которого я нанял поваром, пока я работал на лодке. Он получил смертельные ожоги, зажигая керосиновую печь. Так что я снова подтвердил свое решение оставаться в одиночестве все время и никогда не делиться с кем-либо рисками своего опасного плавания.
Наконец, 27 февраля я был готов отплыть, и несколько друзей последовали за мной на моторной лодке, фотографируя мой отплытие. Поскольку я так долго задерживался, я решил не заходить на Антильские острова, а направиться прямо к Панамскому перешейку. Ветер продолжал усиливаться, а барометр падал, и 3 марта, когда я плыл под укороченными парусами, сильный порыв ветра накренил «Файркрест» на бок. Лил проливной дождь, а море было очень неспокойным. К вечеру шторм приобрел все признаки циклона, и я поднял штормовые паруса, держась правого галса, чтобы уйти из центра циклона. К сожалению, барометр не мог дать мне никаких указаний о том, что может произойти. На Бермудах я забыл снять его с переборки, где он был закреплен во время конопачения палубы, и непрерывные удары полностью вывели его из строя.
5 марта «Файркрест» шел на юг под штормовыми парусами, стакселем и триселем по волнистому морю. На самом деле я решил пройти проливом 5000 дев между островами Сент-Томас и Санта-Крус, чтобы избежать Антильских островов дальше на запад, где я столкнулся бы с противоположным течением, но в тот вечер закат был очень зловещим, и в 10 часов вечера я был вынужден снова остановиться. Всю ночь шли проливные дожди, молнии и шквалы. На следующее утро небо прояснилось, и я смог устранить повреждения, нанесенные штормом, но вечером 7 марта поднялся сильный ветер с северо-запада; в воскресенье утром море бушевало, а сила ветра достигла полной штормовой, поэтому я взял курс с пятью витками грота. 9-го я все еще был вынужден оставаться на месте, но «Файркрест» вел себя так хорошо, что я начал задаваться вопросом, не проявляю ли я чрезмерную осторожность. Но попытка возобновить прежний курс под передним стакселем и штормовыми парусами с закрытыми рифами показала, что нагрузка на такелаж и корпус лодки была слишком велика. Даже под этим укороченным парусом «Файркрест» достиг восьми узлов, что было его максимальной скоростью.
Это была последняя непогода, и 12 марта, когда я находился на 20° северной широты, я встретил пассаты. С этого момента я мог рассчитывать на более медленное, но более приятное плавание в тропических морях. В пятницу, 13 марта, с наступлением ночи я должен был увидеть свет маяка Сомбреро, расположенного на скале посреди пролива Виргинских островов, но видимость была плохая, и я ничего не мог разглядеть. Я следовал зигзагообразным курсом, который должен был избавить меня от всякой опасности. На следующий день солнечное наблюдение и пеленг острова Санта-Крус, который появился на горизонте утром, показали мне, что мои хронометры отставали на минуту от расчетного времени, и это унесло меня на пятнадцать миль дальше, чем я думал, от маяка Сомбреро.
На следующий день я увидел самый южный мыс Пуэрто-Рико. Я направился на юго-запад, к Панаме, и в Антильском море проделал хороший путь, благодаря пассатам, которые дули свежо и стабильно с северо-востока. Переход прошел абсолютно без происшествий, и у меня было много свободного времени для чтения. Я наслаждался жизнью пиратов и подвигами таких выдающихся капитанов и моряков, как Грааф, Граммонт и дю Люссан, которые плавали по этим морям в XVII и XVIII веках, до того, как союз между Францией и Англией положил конец постоянным грабежам и пиратству. Но больше всего мне нравилось представлять себя на этих островах, когда они были заселены простыми и щедрыми карибами, которые с распростертыми объятиями встретили Колумба и его спутников, но были безжалостно истреблены белой расой до последнего человека.
Вечером 1 апреля земля появилась на горизонте; в 8 часов вечера я увидел свет на мысе Торо, а в 1 час ночи вошел в гавань Колон. Между двумя волнорезами я был ослеплен бесчисленными огнями и едва не попал под пароход, выходивший из гавани. Я бросил якорь под защитой волнорезов, преодолев за тридцать три дня 1800 миль между этим местом и Бермудскими островами.