В городе Дурбан, где преобладают англосаксы, различие между белой и черной расами соблюдалось очень строго, в результате чего там было очень мало метисов.
Во время моего пребывания я имел честь посетить большой танцевальный вечер, устроенный в честь английской команды по крикету, которая приехала сыграть серию матчей против Южной Африки, и поэтому я мог полюбоваться красотой движений и удивительной физической красотой черной расы, которая мужественно защищалась от захватчиков.
Во время моего пребывания в Дурбане часто шел дождь, и у меня было очень мало возможностей поиграть в теннис. Однако перед отъездом я вместе с моим другом из Блумфонтейна принял участие в показательном матче в парном разряде против двух лучших местных игроков. К моему большому удивлению, несмотря на отсутствие практики, я сыграл очень удовлетворительно, и мы легко выиграли матч. Наши соперники, хотя и высоко котировались в Дурбане, не были в одном классе с лучшими южноафриканскими игроками. Местная пристрастность была поразительной, и я тщательно сохранил газеты с репортажами о нашем матче как прекрасный пример односторонности. Это, действительно, одна из самых поразительных черт Южной Африки, и чувствительность южноафриканцев ко всему, что имеет отношение к их стране, просто поразительна. Полагаю, то же самое относится и к любой молодой нации. Но чтобы понять, насколько молода Южная Африка, нужно сначала посетить Америку.
Когда я зашел в портовую контору перед отправлением, мне предъявили счет за портовые сборы. Во всех других местах военные корабли и яхты, как правило, освобождаются от этих сборов. Я оплатил счет, но когда заметил, что Южная Африка — единственная страна, в которой мне пришлось заплатить такую пошлину, и что я хотел бы сохранить счет в качестве сувенира, чиновники, похоже, были очень раздражены и сказали, что сообщат об этом правительству в Йоханнесбурге.
Во вторник, 24 января, после того как в один из моих хронометров был установлен новый шпиндель, я покинул гавань Дурбана, буксируемый катером капитана порта. Я держал свой отплытие в секрете, чтобы избежать журналистов.
В западном шторме у мыса Агулас (Игольного), недалеко от мыса Доброй Надежды, Южная Африка
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
МЫС ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ
24 января я покинул Порт-Натал, буксируемый катером капитана порта. Дул слабый встречный ветер, и в узком проливе было довольно неспокойно. Несколько моих друзей пришли на край причала, чтобы помахать мне на прощание. Катер оставил меня в нескольких кабельтовых от гавани; я поднял паруса, и почти сразу ветер стих! Весь вечер и весь следующий день «Файркрест» штилевал, сильно качаясь на волнах и дрейфуя на юг по течению. На следующий день после штиля поднялся сильный ветер с северо-востока, а барометр упал до 745 мм. Вечером поднялся сильный шторм, и я был вынужден убрать все паруса и остаться только под стакселем.
Я был вынужден оставаться на месте почти сорок восемь часов. Перекрестное течение в сочетании с ветром сделало море очень бурным, и волны начали биться, несмотря на брезентовые чехлы, которые я натянул на световые люки. Это была самая плохая погода, с которой я сталкивался на «Файркресте», за исключением ураганов в районе Бермудских островов. На самом деле, по прибытии в Кейптаун меня ждало письмо от моего друга, который путешествовал на машине по побережью между Ист-Лондоном и Порт-Элизабет. Он писал, что очень переживал за меня, поскольку сам был вынужден остановиться на несколько часов из-за облаков пыли, поднятых ураганом. 28 января ветер немного утих, и я смог снова продолжить свой путь. Мои карты ветров предсказывали на этот сезон большую долю благоприятных ветров. Как обычно, все оказалось не так, и на протяжении всего путешествия я сталкивался только с штилями и встречными ураганами, которые следовали друг за другом в среднем каждые сорок восемь часов. Тем не менее, я продвигался удовлетворительно, держась на расстоянии около шестидесяти миль от побережья и пользуясь сильным течением, пока 5 февраля не достиг отмелей Агулас, где вышел из течения. На следующий день с запада подул сильный ветер, почти сразу поменявший направление на юго-западное, и я большую часть времени плыл под триселем и штормовым стакселем.