На следующий день я договорился с португальской фирмой, и «Файркрест» был поставлен на стапель. Четыре боковые доски были повреждены и их пришлось заменить. Это была небольшая работа, но, к сожалению, наши ресурсы были ограничены, и для ремонта я был вынужден использовать белую древесину, полную сучков и плохого качества.
Капитан порта Даниэль Дуарте Сильва был очень любезен со мной, как и его шурин, сеньор Антонио Сарменто де Васконселос-и-Кастро, французский консул в Сент-Винсенте. Так я смог обнаружить тесную связь между Францией и Португалией и понять, насколько французская культура повлияла на последнюю. Даниэль Дуарте Сильва, внучатый племянник знаменитого португальского химика, который был натурализованным французом и другом Бертело и Сент-Клера Девилля, проявлял свою дружбу и симпатию ко мне тысячами разных способов.
Для меня были изготовлены два новых паруса, один — матросами гавани, другой — на борту «Инфанте Дон Энрике». Ремонт внутренних помещений «Файркреста» занял у меня несколько недель, но 14 августа я снова вышел в море, желая добраться до Франции до наступления холодов. После короткой остановки на острове Сан-Антонио, чтобы еще раз посмотреть на памятное место моего выхода на берег, я взял курс на северо-северо-запад, но «Файркрест» сильно протекал. Мне приходилось постоянно качать воду, и через пять дней я повернул назад к Порто-Гранде, куда прибыл 25 августа. «Файркрест» снова поставили на стапель, и на этот раз я сам все контролировал и смог сделать его вполне пригодным для плавания. Однако было уже слишком поздно, чтобы добраться до Франции до наступления зимы, и я решил зайти на Кабо-Верде и закончить эту книгу.
Таким образом, Firecrest впервые вернулся. Без сомнения, это было разумно и мудро, но было ли это действительно причиной моего поступка? Когда я анализирую свои намерения, я понимаю, что это не так; в первую очередь я вернулся, потому что боялся, что мой круиз подойдет к концу; этот страх постоянно нарастал во мне с тех пор, как я покинул Тихий океан. Прежде всего, я был озабочен мыслью, что по прибытии во Францию «Файркрест» придется поставить на хранение. Вернувшись на Кабо-Верде, я получил небольшую передышку в этих солнечных краях, а вернувшись во Францию следующей весной, я избавил бы себя от необходимости ставить лодку на хранение.
Но с какой готовностью я бы преодолел все опасности и трудности, беззаботно качав насос днем и ночью, если бы моей целью были новые тропические острова, а не Франция, где меня ждал восторженный прием и слава, которая неизбежно ограничила бы мою свободу. Я знал, что на Кабо-Верде я смогу обрести желанный покой, чтобы работать над своей книгой, ведь я, так сказать, не написал ни слова за два года.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
ДОМ
Гавань Порто-Гранде представляет собой огромную бухту, окруженную высокими и бесплодными горами. С севера она кажется полностью закрытой высокими вершинами острова Сан-Антонио. На западе зубчатые горные вершины похожи на усеченные шпили, минареты и башни и принимают странные и фантастические формы, которые, в зависимости от национальности путешественника с воображением, напоминают Наполеона или Вашингтона, хотя мои зоркие морские глаза не могли увидеть в них никакого сходства с чем-либо конкретным. Насколько хватало глаз, в необычайно прозрачной атмосфере не было видно ничего, кроме коричневой земли и скал, без малейшего следа зелени. Когда на одной из гор появился силуэт туземца, он казался увеличенным несоразмерно, возможно, потому, что не было травы, которая скрывала бы хотя бы его ноги.