Наконец, в начале февраля рукопись была закончена. Для меня было величайшей радостью снова заняться мельчайшей доработкой моей лодки; поскольку я стал обычным моряком, писательство было для меня настоящим трудом, в то время как я наслаждался сращиванием и оснасткой лодки. Совершенно самостоятельно — я не позволял никому помогать мне — я подготовил «Файркрест» к последнему этапу ее путешествия.
Я надеялся уплыть с Кабо-Верде ранней весной и таким образом воспользоваться сильными зимними пассатами до Азорских островов, где я рассчитывал встретить сильные западные ветры, которые дуют в сторону побережья Франции до июня. Я мог бы вернуться как раз к французскому теннисному чемпионату, к Уимблдону и, возможно, даже успеть принять в нем участие после нескольких дней тренировок. Но мне не повезло. Грот, который я купил в Нью-Йорке, давно выгорел под тропическим солнцем и к этому времени стал совершенно непригодным. В конце октября я отправил подробные и точные инструкции своему другу Пьеру дю Пакье в Гавр, чтобы он достал мне другой. Новый парус был должным образом отправлен из Гавра 8 декабря, но пропал, поскольку португальское судно, на которое его погрузили, затонуло у Порту вместе со всем грузом. Второй парус, заказанный почти сразу же, задержался в пути и дошел до меня только через два месяца после отправления из Гавра.
За исключением этого, «Файркрест» был готов к выходу в море, и я с нетерпением ждал этого момента. Наконец, в конце апреля, к моей большой радости, парус прибыл и, благодаря любезности португальских таможенных властей, был сразу же доставлен мне. Все мои инструкции были выполнены в точности, и он подошел идеально. Так что Firecrest снова вытащили на берег, а ее медную обшивку почистили и отремонтировали. Наконец все было готово, и я с радостью начал ждать нескольких месяцев плавания, свободных от всех забот и тревог, которые всегда неотделимы от жизни на берегу.
Перед отплытием мне посчастливилось сыграть в футбол. Я играл центральным нападающим против команды английского крейсера «Дурбан». Накануне отправления я сыграл за «Минделенсе» в финальном матче. Этот клуб, в котором было несколько темнокожих игроков, не считался лучшим на острове с социальной точки зрения, но без сомнения, обладал лучшим спортивным духом, играл в лучший футбол, и именно в нем я чувствовал себя как дома. В память о моем визите я подарил кубок, за который будут бороться две лучшие команды острова — кубок, который был моим первым теннисным трофеем, выигранным в детстве в Динаре. Мне посчастливилось забить победный гол.
В понедельник 6 мая, мои хронометры были отрегулированы и, взяв на борт печенье, рис и картофель, а также новый компас, который мне подарил один из торговцев на острове, я с радостью снялся с якоря в десять часов утра. На борт поднялись капитан порта Даниэль Дуарте Сильва и французский консул сеньор Сармьенто де Васконселос-и-Кастро. Расправив все паруса, я выскользнул из гавани под свежим ветерком, под приветственные сирены всех кораблей в порту и в сопровождении многочисленных верных друзей из футбольного клуба «Минделенсе». В это же время отплыл небольшой шлюп того же тоннажа, что и «Файркрест». Толпы людей собрались на пляже, чтобы посмотреть на моё отплытие и помахать мне на прощание. Ветер усилился, Firecrest накренился, пока его рея не оказалась полностью под водой, и я оставил маленький шлюп далеко позади, среди восклицаний удивления зрителей, которые были совершенно не привычны видеть лодки, плывущие с таким углом крена, как мой маленький старый узкий английский кутер.
Возле острова Берд мой эскорт покинул меня, и мои друзья простились со мной тремя гудками по три раза. Я решил взять северный курс через пролив, отделяющий Сент-Антонио от Сент-Винсента. Ветер усилился, и я уменьшил грот на два оборота рулона. Возле Сент-Антонио пассатный ветер усилился до шторма. Я попытался лавировать против ветра и течения, но «Файркрест» слишком тяжело работал и, поскольку ветер продолжал усиливаться, я полностью спустил грот и поднял трисель, желая попасть в пролив до того, как поднимется северо-восточный ветер. Мне было трудно спустить грот, потому что он был новый и им было трудно управлять. Когда я проплывал мимо деревни Корвоейрос, я увидел, что все жители вышли на утесы и махали мне руками, а из деревни вышел катер с несколькими молодыми туземцами на борту, которые помогали мне, когда я причалил к берегу восемь месяцев назад. Чтобы не разочаровать их, я подплыл к берегу и бросил якорь. Мне нужно было сразу приступить к работе, и я с беспокойством заметил, что Firecrest набрал много воды. Мне пришлось заменить несколько блоков, которые работали не слишком хорошо. Был уже поздний вечер, поэтому я решил провести ночь на якоре и утром продолжить путь. Тем временем мэр деревни навестил меня, принеся с собой запас провизии и уже приготовленный ужин. Рано утром следующего дня я отплыл, все еще борясь с ветром, и направился на север по проливу. Ветер, который стих ночью, усилился с рассветом, и мне пришлось бороться с тем же сильным течением, которое привело меня к катастрофе восемь месяцев назад. Казалось, что я не смогу уплыть с этих островов. Когда я расправил все паруса, я начал продвигаться против течения, но с другой стороны, «Файркрест» набирал слишком много воды; если я уменьшал площадь парусов, то почти не продвигался вперед. Я мог бы легко проплыть по проливу на юг, но я хотел проверить свою лодку и посмотреть, действительно ли она сильно протекает. Я днем и ночью стоял у насоса и должен был внимательно следить за опасным побережьем. Наконец, в семь часов утра в пятницу, 10 мая, не сумев обогнуть северную оконечность Св. Антонио из-за сильного встречного течения, я решил направиться на юг. В последний раз я проплыл мимо унылого и бесплодного места моего памятного несчастья и провел всю ночь в штиле у восхитительной бухты Таррафаль, куда танкеры заходят, чтобы набрать воду для перевозки на остров Сент-Винсент. К утру самые высокие вершины Св. Антонио исчезли из виду; я снова оказался один в бескрайнем океане, а острова Зеленого Мыса стали лишь одним из многих воспоминаний.