Райтэн издал какой-то кашляющий звук и сложил руки на груди, так и не притронувшись к своей чашке. Илмарт свою всё же взял, и смотрел на неё теперь тягостно и мрачно: мол, поди разбери, то ли отравлено, то ли нет. Дерек, поглядывая на хозяйку, явно веселился. Он был единственным, кто спокойно принял угощение и с большим удовольствием отхлебнул. На него устремились взгляды: Райтэн явно скрывал беспокойство за привычным выражением «где твои мозги?», Илмарт мрачно недоумевал, а хозяйка выглядела слегка разочарованной, как будто не ожидала, что кто-то из гостей окажется таким смелым. С грустным вздохом она пригубила и свой напиток, после чего и Илмарт сделал глоток. Райтэн, впрочем, не проникся и так и не разомкнул позы.
— Чему обязана? — наконец, нарушила молчание девушка, обращаясь исключительно к Дереку.
Тот застенчиво взлохматил себе волосы и поведал:
— Ищем проводника до Сальи.
Девушка приподняла брови несколько удивлённо, после чего ответила конкретно:
— Пятьдесят.
— Серебром? — присвистнув, уточнил Дерек и на ответный кивок вступил в торги: — Тридцать.
Девушка, грея пальцы о чашку, пожала плечами и легкомысленно ответила:
— Ну нет — так нет.
Дерек тяжело вздохнул, облокотился на стол, чуть подавшись к ней, и изобразил взгляд брошенной собаки.
Склонив голову набок, хозяйка с любопытством оглядела его лицо и снизошла до похвалы:
— За артистизм высший балл, но мне с вами терять пол-осени невыгодно.
— Почему пол-осени-то? — встрял в разговор недовольный Райтэн, который не любил, когда его игнорируют. — К концу лета будем там!
Девушка вздохнула, изобразила лицом то самое выражение, которое Райтэн особенно любил — «О Небеса, пошлите моему собеседнику мозги!» — и, наконец, мило ответила:
— Там — да. А мне потом обратно добираться в обход болот.
Райтэн поморщился.
— Справедливо, — кивнул Дерек и согласился: — Пятьдесят!
— По рукам! — протянула ему ладонь через стол девушка и сократила дистанцию: — Можно просто Олив.
— Можно просто Дер, — с ответной улыбкой пожал руку Дерек.
Его друзья досадливо переглянулись.
1. Завтрашний день уведет
нас далеко от дома.
Никто не узнает наших имен,
Но песня бардов останется.
И ты не одинок,
так что не бойся
в этом холоде и темноте.
2. Четыре всадника Апокалипсиса: Война на рыжем коне, Чума на белом, Голод на вороном, Смерть на бледном. Да, в Срединном мире есть Откровение Иоанна Богослова, и Олив, Дерек и Илмарт его читали.
2. Почему Гвендоливьери Се-Стирен ничего не боится?
«Рыжего нужно гасить первым и с одного удара, — муторно размышляла Олив, незаметно поглядывая на незваных гостей. — Шанса на второй не будет».
Не то чтобы одиноко живущая на отшибе девушка обрадовалась, обнаружив на пороге троих крепких мужиков, но и особого страха они на неё не нагнали — ведь у неё всегда был план.
Рыжий марианец, правда, оказался опасным типом, и план считал на раз: напрасно она надеялась зажать его на скамейке между двумя дружками, лишив возможности манёвра. По пути к столу запнулся он столь натурально, что брюнет естественным образом его обогнал и оказался в центре. В итоге марианец представлял реальную проблему, и даже не скрывал этого: коротким взглядом дал понять, что видит её оружие, и ненавязчиво продемонстрировал, что и своё держит под рукой. Этого только убивать, и только с первого удара — тип кряжистый, но ловкий, если увернётся, то всё, пиши пропало.
Однако Олив предпочитала обходиться без трупов.
Пока марианец был опасен только потенциально: своим поведением он явно давал понять, что не планирует нападать первым, но и себя, и друзей в обиду не даст. Хм, в конце концов, если им реально нужен проводник, за жизнь свою, скорее всего, можно не опасаться.
Сверкнув глазами в блондинчика, Олив еле слышно хмыкнула. Этот тоже явно разглядел её нож, но, в отличие от марианца, демонстративно держал руки на виду, подальше от собственного оружия, охотно забился в неудобный угол, из которого так просто не выкарабкаешься, и всеми своими жестами, мимикой и интонациями буквально транслировал: «Я совершенно безобиден!» Что вызвало особое любопытство Олив, так это то, что в этой своей декларации безобидности он ни капельки не переигрывал. Ни тени ничего нарочного, совершенно естественная и во всех отношениях приятная модель. Олив была готова поставить свой новый колчан на то, что он годами оттачивал эту манеру перед кем-то очень опасным — куда как более опасным, чем одинокая девушка с ножом.
Человеку, который так хорошо владеет своей невербаликой, доверять точно не стоит, решила Олив. Блондинчик ой как непрост, и что у него на уме — понять пока, решительно, невозможно. На свой лад он поопаснее марианца будет — на стороне того только сила и опыт боя. А этот и без боя проведёт на раз.
Да, пожалуй, резкий брюнет ей понравился больше остальных — хотя бы потому, что он был совершенно понятен. Он явно не привык изображать что бы то ни было, и все его эмоции легко читались по его взгляду и тону. Он, кажется, и вообще не заметил, что у Олив есть нож — и это в некоторой степени импонировало ей, потому что говорило о том, что брюнет не настроен на бой и даже не ожидает, что из текущей встречи может выйти какой-то конфликт. Едва ли его дружки разыгрывают его втёмную?
В общем, да, миролюбие брюнета более всего остального убедило Олив в том, что ждать подвоха от гостей не обязательно, и, скорее всего, они действительно просто нуждаются в проводнике.
— Что ж, — порешила Олив, закончив свои размышления. — Выступаем утром!
Брюнет, конечно же, не смолчал — вот уж кто точно не любит, чтобы им командовали!
— Почему не сейчас? — досадливо поморщился он.
Олив нежно улыбнулась, подалась к нему и пропела:
— Потому что сегодня мы не успеем к месту ночлега. Вы, милостивый государь, можете сколько угодно спать на земле, но я — хрупкая девица — и на такие жертвы идти отказываюсь.
Лицо брюнета потеплело — видимо, принял флирт за чистую монету. Марианец еле слышно фыркнул, услышав про «хрупкую девицу», и подарил ей взгляд весёлый и скептический. Блондинчик же просиял, довольно хлопнул ладонью по столу и, как и ожидалось, пошёл в атаку:
— А ты не подскажешь, как бы нам устроиться на ночлег? Да и пообедать — а то мы и так уже местных бабушек объели на пирожки! — застенчиво улыбнулся он.
«Ага, так они от бабок», — внутри себя кивнула Олив, выяснив, откуда гости о ней узнали.
Задумчиво постучав себя пальцем по щеке, она внесла ясность:
— Обедом и ужином я вас накормлю, не обеднею. Но на ночлег если только на чердак. Либо ищите в деревне, где пристроиться.
Визитёры переглянулись и согласились на чердак.
Наутро Олив только подтвердила свои выводы о характерах спутников.
Брюнет рассыпался в комплиментах по поводу её дорожного костюма — ну не в юбке же ей по болотам ходить, в самом деле! Конечно, она предпочитала в такой ситуации брюки. Олив досадливо поморщилась: горячие комплименты — предвестники дальнейших проблем. Как бы не пришлось с боем демонстрировать, что посягательств на своё личное пространство она не потерпит!
Так что брюнету достался взгляд весьма холодный; но тут в дело вступил марианец, вполне дружелюбно поинтересовавшийся:
— А зачем тебе лук?
Олив закатила глаза и тоном «это же очевидно» ответила:
— Это туда я иду в компании трёх вооружённых мужчин. А обратно — одна.
Марианец кивнул с уважением и попросил разрешения посмотреть. Пришлось передать ему лук и колчан — к её удивлению, он явно знал толк в этом виде оружия.
Блондинчик тоже не остался в стороне. Побросав на неё несколько любопытных взглядов, он спросил:
— А почему дверь не запираешь?
Олив вздохнула и досадливо разъяснила:
— Знакомые тут поживут. Толку-то в замке, дом на отшибе, без присмотра оставлять нельзя.