Когда Илья обнимает меня сзади, я дергаюсь — от неожиданности. Паники уже нет, меня окутывает безразличие.
— Тами, ты должна была сказать… — шепчет он.
Это ужасно, но мне уютно в его объятиях. Как будто совсем недавно не он пытался взять меня силой. Как будто не его я ударила, чтобы остановить. Как будто не из-за него рыдала, как маленький ребенок. Мне так хорошо, что я закрываю глаза и представляю, что Илья — мой мужчина. Еще никто не обнимал меня вот так, со спины, дыша в затылок.
— Давай попробуем еще раз, — предлагает Илья. — В любом случае, не уходи вот так. Давай поговорим.
— Зачем я тебе?
Слышу короткий смешок.
— Тебе весело?!
— Тише, Тами. — Илья крепче прижимает меня к себе. — Ты не испугаешься, если я… покажу? Боюсь, словами не объяснить.
— Попробуй, — соглашаюсь я нехотя.
Он накрывает кисть своей ладонью и заводит мою руку за спину, втискивая между нами. Спустя мгновение я понимаю, что моя ладонь почти на его паху, а нечто твердое и вытянутое — возбужденный член.
— Поэтому, Тами, — говорит Илья. — Ты ударила меня, и это было чертовски больно, но все равно я хочу тебя. Ты сводишь меня с ума.
Он отпускает кисть, но я не сразу убираю руку: провожу ладонью по члену, щупаю его пальцами. Илья шипит сквозь зубы.
— Больно? — пугаюсь я. — Может, приложить лед?
— Если ты уйдешь, то ничего другого не останется, — мрачно произносит он. — Не уходи. Пожалуйста.
— При одном условии.
— Подписать заявление? — усмехается Илья.
— Ох, я сказала одно? — притворно негодую я. — Два! Два условия. Покорми меня и подпиши заявление.
— Нет, что-то одно. — Он торгуется, и мне отчего-то весело. — Выбери что-то одно.
Вот она, победа! Мне осталось лишь озвучить очевидное решение.
— Обед, — выпаливаю я. — Закажи пиццу… Нет, лучше вок и роллы.
Кажется, я окончательно спятила.
09
— Любишь азиатскую кухню? Или итальянскую? — интересуется Илья, перебирая флаеры, сваленные на столике у входной двери. — Может, все же заказать еду из кафе?
— Люблю пиццу и роллы. — Наконец-то, я нашла, во что переодеться, и иду к ванной комнате. — И давно их не ела. У нас другое готовят.
— Например?
— Долма, плов, хинкал, — перечисляю я, остановившись.
— Хинкали? — переспрашивает Илья.
— Хинкали — это грузинское блюдо, хинкал — дагестанское, — поясняю я. — Разные рецепты. Хинкали похожи на пельмени, с мясом и бульоном внутри теста. Хинкал — мясо с бульоном и тесто отдельно, его подают с разными соусами.
— Интересно. А долма? Вроде голубцов в виноградных листьях?
— Не только. Любые фаршированные мясом овощи. Есть такая долма, «Три сестры». Там фаршированные синенькие, то есть, баклажаны, помидоры и перец…
— Ой, все! — Илья машет рукой. — Иди, переодевайся, а то я сейчас слюной захлебнусь.
Смешной. Сам же спрашивал. А я могу приготовить любое из этих блюд, мама научила. Предложить? Нет, это только осложнит наши отношения. Сближение и так не принесет ничего хорошего нам обоим.
Привожу себя в порядок: умываюсь холодной водой, перечесываю волосы, надеваю новое платье. Блузку надо выбросить. Скажу Мадине, что пролила на нее сок или кофе и переоделась в примерочной. Вырванные с мясом пуговицы мне никак не объяснить.
— Почему у тебя всегда платок на голове? — интересуется Илья, едва я возвращаюсь в комнату. — Такой стиль?
— Без него нельзя.
Что-то он задает слишком много вопросов. Любопытство замучило?
— Почему нельзя? Ты мусульманка?
— Да. А что? — спрашиваю с вызовом.
— Ничего. — Он ни капли не смущен. — А почему не хиджаб?
— Потому что не все мусульманки носят хиджаб. Отчим не настаивает. Муж заставит — буду носить.
Взгляд Ильи внезапно становится тяжелым, нехорошим. Ревнует он, что ли? К мужчине, которого я никогда не видела? Бред!
— Если ты сейчас спросишь, что я чувствую, изменяя будущему мужу, развернусь и уйду, — предупреждаю я. — Честное слово, уйду.
— Почему ты думаешь, что мне это интересно?
— По глазам вижу. Мусульманка, хиджаб, пуританское воспитание… Продолжить логическую цепочку?
— Пожалуй, не стоит. Кофе? Пока ждем заказ. Кстати, я не спросил, какие роллы…
— Без разницы. Кофе… Да, хочу. Я позвоню, хорошо?
Как-то странно говорить с Ильей о себе. Может, и мне расспросить его? Если честно, не вижу в этом смысла. Зачем, если мы разводимся? Взаимная симпатия ничего не изменит.