И тут я перестаю рыдать и смотрю на Наташу:
— Просто выпить таблетку? Так просто? — подумать только, я ведь вообще ни черта не знаю о жизни! Настоящий цифровой фрик. Ничем не лучше Камиля, который даже не подозревает, что комната даже в самой роскошной квартире в Уфе не может стоить пятьсот долларов в месяц.
— Да, представь себе, так просто, — снова смотрит на меня чуть ли не с осуждением моя лучшая подруга. — Медицина не стоит на месте. А что ты думала, что мы пойдём с тобой к бабке-знахарке и она нам даст волшебную траву? Или что тебе будут разрезать живот ножницами?
— Ну вот примерно второе, — оправдываясь, бормочу я. — Никогда не вставал этот вопрос. Я и не задумывалась. Я всегда изучаю что-то по мере необходимости.
— Вот теперь необходимость возникла. Ты должна решить, что ты действительно хочешь: оставить ребёнка или просто выпить таблетку? Дина, выбор за тобой, — как маленькому ребёнку объясняет мне моя подруга.
— Сколько времени у меня есть? — поднимаю я на неё заплаканные глаза.
— Так, — читает статью в телефоне Наташка, — в интернете пишут, что от сорока двух до шестидесяти трёх дней с момента последней менструации. Ты хоть эти даты помнишь?
— Сейчас, — достаю я свой календарик и высчитываю дни. — Получается, что у меня есть примерно четыре недели, — чтобы решить, что же мне делать.
— Но предлагаю всё-таки не затягивать, — предостерегает меня подруга. — Несколько дней на обдумывание, и надо либо ехать на приём, либо оставлять ребёнка и становиться гордой матерью-одиночкой.
— Если только Паша не отберёт у меня ребёнка, — слипшимися от слёз губами бормочу я.
— Что и требовалось доказать, — подытоживает Наташка. — И если ребёнок его, а он ведь его? — вопросительно смотрит она на меня, и я только с недоумением киваю в ответ: за всю мою жизнь у меня был один-единственный мужчина — мой муж. — Значит, он его заберёт себе. Не оставит же он свою кровиночку жить в нищете с женщиной, которую он почему-то выгнал из дома. По-прежнему ни одной идеи? — внимательно разглядывает она меня, словно я на самом деле совершила страшное преступление, но только забыла ей рассказать об этом.
— Конечно, нет, Наташа! — уже начинаю уставать я от вечных допросов. Или от того, что внутри меня поселился какой-то незнакомец, а я просто уже хочу спать. — Но все тайны жизни — в цифрах, помнишь? — вспоминаю я фразу нашего самого грозного препода, и мы начинаем с Наташкой смеяться, долго и истерично.
И с этим смехом из меня улетает всё напряжение последних суток. Я чувствую, как у меня начинает болеть пресс и напрягаться мышцы от непрерывного хохота, и машинальным движением прикрываю свой живот, чтобы ослабить давление. Значит, я всё-таки хочу этого ребёнка и готова его оберегать? — только и проносится у меня в голове.
— Не забудь про мой отчёт, мне его уже завтра сдавать, — напоминает мне Наташка, спускаясь вниз по лестнице.
— До завтра, — захлопываю я дверь за подругой и закрываюсь на засов. И понимаю, что это просто здорово, что у меня есть замки. Защита от злых людей и волков.
Сажусь за свой ноут, и снова выстраиваю гладкую и чёткую картину из столбиков и строчек, где каждая цифра и показатель — на своём месте. Справедливый обмен: Наташка делает за меня всю работу по обустройству моей в конец запутанной жизни, а я делаю за неё её бухгалтерские отчёты: то, что у меня получается лучше всего. Свожу дебет с кредитом. Я уже начинаю клевать носом, засыпая над своими бесконечными крестиками и ноликами, как слышу слабый стук в окно, которое выходит во двор.
За окном уже ночь, а в спальне моргает только мой монитор, и я, почти не дыша, подползаю к подоконнику на коленях, чтобы не вставать в полный рост. Поднимаюсь сбоку по стенке, чтобы выглянуть в окно, оставшись не увиденной. Он стоит внизу, во дворе, и бросает в стекло мелкие камушки, которые метко долетают до четвёртого этажа. Он пришёл за мной и караулит меня. Как хищный злой волк. Как шакал. Значит, он приходит ночью. Интересно, у него есть приказ? Или он сам почувствовал, что я теперь — лёгкая добыча? Что ему нужно от меня? Я так же сползаю по стеночке обратно, и, свернувшись калачиком на своём матрасе, лежу, притаившись, как тихий зайчонок, и слышу, как мелкий камушек снова летит в моё окно.
И я понимаю, что чем дольше Паши нет в городе, тем в большей я опасности. Я, и мой малыш. И хотя я ещё до конца так и не решила, буду ли я пить эту таблетку, я всё равно обнимаю свой совсем ещё плоский живот ладонью, словно пытаюсь защитить его от всех злых людей. И волков.
Я включаю на телефоне Mad About You Стинга, и ставлю её на постоянное повторение, и хриплый голос певца успокаивает меня.