Хорошо, что я толстая, думала Эл, глядя на записи о возникновении средневековых аббатств. Перед глазами у нее стояла худенькая Лора Прей и ее сверкающие в солнечных лучах волосы. Сама Эл была толстая, с заурядной внешностью девушка, ничем не выделявшаяся в толпе студентов. Она была старшей дочерью Пита Гарнера. Ей никогда не назначали свиданий, и она всегда училась на отлично. В каникулы она подрабатывала в местном мотеле. Вокруг нее вечно крутились младшие братишки и сестренки. Взгляды университетских скользили по ней, не останавливаясь, как дождь по стеклу. Она была никто в Сидер Фоллз — только пара наблюдательных глаз.
В феврале она чувствовала себя ужасно. Она была напутана и, сидя на занятиях, думала только о том, что ей теперь делать.
В ее окружении были только сверстники. Она и представить себе не могла, что может быть столько людей ее возраста, и чувствовала себя совершенно потерянной, входя в сентябре в эти огромные путающие здания. Забившись в угол, она следила за другими. По ночам сотни девушек спали под одной крышей, как пчелы в улье. Все они были в бигуди, в заколках для волос, и от них пахло косметикой. Она любила наблюдать, как они ходят мимо открытых дверей ее комнаты. Сидя на чьей-нибудь постели, она разглядывала своих подруг, их красивые ноги и груди, совсем как у Лоры Прей. Но и она была для кого-то красивой и желанной, и она кому-то принадлежала.
В марте она переехала в дом доктора Ченнинг. К этому времени она уже успокоилась и могла вспоминать, как лежала, прижимаясь к Джерри, уткнувшись носом в его плечо.
Эл перелистала страницы, посвященные «Достижениям египтян». К тому времени, когда они добрались до Египта, к ней вернулась способность трезво думать о будущем. Университетский городок был завален снегом. Казалось, снег похоронил ее. Она считала нормальным то, что уже полностью выплакала свое и передумала полагавшиеся ей мысли о том, чтобы выброситься из окна.
Если бы она не была таким испуганным маленьким цыпленком!
Дома сейчас поросята буянят в ожидании кормежки. Поля за окном ее спальни, насколько хватает глаз, покрыты зеленой кукурузой. В дождь в доме пахнет животными, а на стенах хозяйственных построек мокрые потеки. Отцовский пикап месит грязь во дворе, а когда вернутся ее младшие братья и сестры, перед дверью выстроится ряд грязных сапог.
Эл вздохнула и попыталась сосредоточиться на записях об иероглифах Ее мать устала от грязи и вообще устала и больше всего боится остаться одной. Когда Эл было четырнадцать, Питу Гарнеру надоело обрабатывать чужую землю и он уехал. «Если еще что-нибудь случится, папа уедет окончательно», — сказала про себя Эл, наблюдая за дождем. Она не хотела, чтобы это случилось из-за нее.
Ее учеба не стоила ему ни цента. Она получала стипендию и плату за работу у доктора Ченнинг.
Эл вспомнила запах глазуньи в их мотеле. Она следила за ним, держа в руках лопаточку со сломанной ручкой. Когда ей хотелось есть, а есть ей хотелось постоянно, на память приходил их мотель. Три лета подряд каждое утро, когда мир вокруг был чистым и зеленым, она поднимала жалюзи и делала все, что полагалось делать утром.
К этому времени сифоны должны быть уже заряжены, гриль разогрет, а она расставляла бы на столах стаканчики с салфетками или протирала бы столы, или жарила глазунью. Она до сих пор видела свою лопаточку, потому что именно на третье лето в ее жизни появился Джерри. Он любил, подойдя сзади, поднять ее волосы и поцеловать в затылок. Он говорил, что это самое сладкое место.
Ее чемодан был уже упакован. Она выполнила программу своего класса на тот случай, если что-нибудь случится и она заболеет и не сможет некоторое время заниматься. Деньги на такси у нее были. Она приготовила записку для доктора Ченнинг, в которой объясняла, что срочно должна была отправиться к тете Марселе на несколько недель. У доктора Ченнинг есть теперь Лора Прей. На карточке было напечатано — «Миссис Марсела Дельстром, 109, Четвертая стрит, Ватерлоо, Айова». Там же был припечатан номер телефона.
Двое студентов прошли мимо, смеясь над какой-то шуткой. Эл наблюдала, как они размахивали своими неуклюжими ручищами, и думала, что такси надо вызвать из отеля. Она просто придет с карточкой в руках в больницу и скажет: «Меня зовут Элинор Дельстром. Вы не могли бы позвонить моей тете и сказать, где я? Она, наверное, захочет прийти».
Эл следила, как струи воды, похожие на сплетающиеся вены, стекают по стеклу. Неужели Джерри действительно посмеялся над ней, отметив ее в своем списке как легкую добычу? Он упоминал о других, но, по его словам, она была лучше всех. Она очень гордилась этим. Он сказал, что никогда не забудет ее.