Но работа в аппарате имеет свои недостатки. Это действительно тяжелая работа. Так что не случайно многие работники аппарата уходят на более легкую преподавательскую и научную работу. Здесь все время надо быть начеку и не срываться. Некоторые уверенные в себе карьеристы используют работу в аппарате лишь как удобный переходный этап или трамплин. Отсюда легче попасть в директора и в академики, например.
В аппарат люди уходят тихо и незаметно. Отбор людей туда не афишируется. Отбираются туда люди не то чтобы способные и не то чтобы очень серые, а такие, чтобы могли выполнять чиновничье-бюрократические функции и чтобы были надежными по иным критериям, ибо в аппарате приходится иметь дело с реальной властью и делами важными. Многие /если не все/ работники аппарата ЦК в известной мере суть сотрудники КГБ или в контакте с последними. Так что иногда бывает нельзя узнать, является такой-то твой знакомый сотрудником КГБ или аппарата ЦК. Митя, например, попав впоследствии в аппарат ЦК, занимался делом Учителя по поручению КГБ. И вместе с тем, он тем самым выполнял свои прямые обязанности в своем отделе.
Взлет либерализма
Описываемые события происходили в эпоху, когда началась и крепла либерализация советского общества. Вышла в свет первая /и последняя/ книга Солженицына. По всей стране гремели песни Окуджавы и Галича. Возбуждающие спектакли ставили в Театре на Таганке. В страну устремилась масса иностранных туристов, а советский туризм за границу становился обычным делом. Западные фильмы заполонили экраны советских кинотеатров. Заграничные вещи становились привычными. Международные конгрессы всякого рода происходили чуть ли не каждый месяц. Неизмеримо возросли возможности публикаций. Ослабли цензурные ограничения. Даже в философии публикации без ссылок на классиков марксизма стали обычными. Новые люди вылезли на арену истории и потеснили деятелей сталинского периода. Слушание передач западных радиостанций и чтение «самиздата» стало признаком хорошего тона. Конечно, кое-кого сажали, кое-кого зажимали, кое-кого убирали бесшумно, но уже далеко не в тех масштабах, как ранее. Причем, о таких случаях говорили.
Так что стоит ли удивляться тому, что и Митя поддался общим либеральным настроениям. Катюша поддакивала этим настроениям. Она чувствовала, что пока это можно и нужно, ибо сейчас без этого даже в аспирантуру не возьмут. Она знала, когда надо будет остановиться. А в том, что остановиться придется, были уверены все. Никто еще не знал, когда именно это следует сделать. Многие пытались начать это с самого начала, и терпели крах. А Катюша знала твердо одно: вся эта либеральная вонь прекратится сама собой или обнаружит подлинное лицо достойного преемника деятелей сталинской эпохи, как только на горизонте советской жизни замаячат настоящие люди, в сравнении с которыми либералы будут выглядеть в своем натуральном виде. И сейчас такие люди мелькают, но пока они выглядят случайными политическими скандалистами. А главное, знала Катюша, либерализм кончится, как только либералы сами нажрутся до отвала и обретут все желанные блага.
Такие мысли Катюше высказывал Учитель еще в то время, когда она похаживала к нему. И во время сборищ у Лапиных. Если хотите точно судить о нашей ситуации, говорил Учитель, глядите за мной. Мое положение — точный барометр социальной погоды. Сейчас я кафедрой заведую. Книжка новая выходит. Но... Когда книжечка Учителя вышла, она разошлась в несколько дней. И сразу насторожила всех. Реакционеры злорадствовали: глядите, мол, до чего докатились! Либералы испугались: из-за него нам худо будет! Пошел слух, что в «Коммунисте» готовят погромную рецензию. Но либерализм еще был силен. В философском журнале дали на книжечку Учителя сдержанную, но в общем положительную рецензию. В «Коммунисте» все-таки вышла погромная рецензия. Учителя освободили от заведования кафедрой. Но это произошло несколько позже, когда Митя уже взял от либерализма и от Учителя все, что ему нужно было. Назначение его исполняющим обязанности заведующего вместо Учителя он воспринял как должное. И как сигнал.