ОГБ и КГ
ОГБ знали о КГ все и не знали о нем ничего. Но не спешите в этом усматривать пример для диалектики. Дело просто в том, что каждый шаг членов КГ так или иначе отражался в гигантском механизме ОГБ, но в различных ее частях. И сведения о КГ двигались в этом механизме по свойственным ему законам,— петляя, задерживаясь и откладываясь в архивах, уничтожаясь, сталкиваясь с противоположными сведениями, погружаясь в трясину слухов, сплетен, вымыслов, фальшивок, анонимок. Достаточно сказать, например, что магнитофонная запись учредительного заседания КГ так и осталась нерасшифрованной и непроанализированной, а папку с несколькими сотнями сообщений агентов ОГБ обнаружили лишь после того, как дело с КГ вообще закончилось, и все относящиеся к нему документы сдали в архив.
Прежде чем обрести характер единого знания, разрозненные сведения преображались до неузнаваемости. Затем им предстояло подняться на оценочный уровень, лишь после которого они приобретали характер информации о событиях, требующих высокой реакции и серьезного решения. А механизм принятия решения — это снова брожение, тление, согласование, утрясание. На все это нужно время. И силы. В недрах ОГБ для этого должна была еще сложиться особая подсистема, в десятки раз превосходящая по численности сам КГ. А это... Короче говоря, члены КГ, чувствуя на себе постоянное внимание ОГБ, догадывались о неких скрытых процессах в механизме ОГБ, благодаря которым они имели запас времени. Плюс международная ситуация. Она, конечно, не могла предотвратить неминуемый разгром КГ, но могла оттянуть момент его приближения. А за это время можно приобрести мировую известность и порядком «наломать дров». А известность была совершенно необходима по самой технике существования оппозиции в условиях Страны. Если та или иная оппозиционная личность или группа не придерживалась правил этой техники, они погибали немедленно. В этот период главной целью всякой оппозиции было не столько осуществление каких-то реформ /на это никто не рассчитывал/, а обозначение себя в качестве оппозиции, обнаружение себя для общества. И потому стремление добиться известности было бы ошибочно относить только за счет тщеславия оппозиционеров. Не исключено, конечно, что многие шли в оппозицию из тщеславия /поскольку оппозиция приносила известность/. Но не в этом ее социальная суть. Суть ее, подчеркиваю, заключалась в обнаружении самого факта своего существования на любом материале. Естественно, выбирался наиболее подходящий материал,— обстоятельство, дававшее трусливому обывателю сознание своего морального превосходства над тщеславными ловкачами, дельцами и т.д.