Странности профессии
В обеденный перерыв, прочитал Ученик в следующем отрывке из романа, Ученик встретился с Бородатым и спросил его о характере его исследования. Что за чертовщина, подумал Ученик. Уж в своем ли я уме? Раз, два, три... ...сто! Дважды два — четыре. Листья дерева зелены. Волга впадает в Каспийское море. Кажется, в своем. И не пьян. И не сплю. Я хочу, прочитал далее Ученик, найти простой и общедоступный способ восстановления основных личностных функций, утраченных людьми в результате искусственных и насильственных воздействий на их психику, сказал Бородатый. Ну нет, сказал Ученик вслух, тут что-то явно не так. Может быть, это чья-то шутка? Может быть, это одна из мистификаций Лысого? Или запись СППС? Или... Он вспомнил, как однажды Учитель говорил, что через некоторое время у него /Ученика/ наступит состояние, в котором нельзя будет различить реальность и вымысел. Но это состояние -пройдет и уступит место полному безразличию к этому аспекту жизни. И он решил немного обождать со своими намерениями посоветоваться с Бородатым по поводу этого странного явления. А может быть, это просто случайное совпадение? Давай-ка подсчитаем, какова вероятность такого совпадения...
Где я, спросил Стопкин, очнувшись на полу в коридоре отделения милиции и дрожа от холода и предчувствия неминуемой расплаты. Очевидно, там же, где и я, сказал Жидов. Кажется, мы вчера начудили с тобой. Теперь не миновать «телеги» на работу, а перед юбилеем... Дернула же нелегкая этого подонка Сусликова включить в договор соцсоревнования пункт о стопроцентном искоренении пьянства!.. Как ученый ты гений, а как мыслитель на бытовые темы — лапоть, сказал Стопкин. Это нас и спасет. Сусликов сам не допустит раздувания нашего дела, ибо иначе мы не получим Переходящее Красное Знамя. Секешь? Ну, орлы, очухались, спросил молодой милиционер, угостив собутыльников сигаретами. Что делать с этими гавриками /вопрос относился к дежурному/? Гони их в шею, сказал дежурный лейтенант /городская милиция включилась в движение за предупреждение преступности, а оформление дела на Стопкина и Жидова грозило снизить показатели отделения/. Скажи им, если в следующий раз выкинут такой же номер, ребра переломаем и устроим как минимум пять лет лагерей строгого режима.
Низко кланяясь дежурному и благодаря за гуманизм постового, довольные, что дешево отделались, Стопкин и Жидов вывалились на улицу. Моросил мелкий холодный дождь. Тошнило. Голова была как чугунная. Было еще рано. На улицах ни души. Только бездомные собаки и кошки, которых в городе развелось в последнее время великое множество. Откуда их столько, удивился Жидов. Новые условия существования, сказал Стопкин. Люди подкармливают их общими усилиями, а в квартиры не пускают. Многие из них, конечно, гибнут. Но многие и выживают. Системы отопления... Есть где погреться зимой и поспать. Это — в некотором роде характерный продукт нашего общества. Это — коммунистические кошки и собаки. Ничейные. Общегосударственные. Общенародные.
Не сговариваясь, направились в сторону вокзала. Там знакомый швейцар ресторана наверняка устроит похмелиться. А без похмелиться никак нельзя. Слушай, сказал Стопкин, посчитай-ка, какой сегодня день? Нужно нам в ЧМО сегодня или нет? Сегодня суббота, сказал Жидов, внимательно изучив газетный стенд. Но нам все равно надо почему-то быть около ЧМО. Зачем? Сегодня приезжает какой-то хмырь, сказал Стопкин. Кажется из Болгарии. Почему-то решил посетить наш город. Учился вроде тут. Или служил. Так что день пропал, встречать погонят.
На площади Хо-Ши-мина собутыльники увидели портреты руководителей во главе с Вождем. Они только теперь сообразили, в какую историю влипли. Молчи, сказал Жидов. Мы тут не при чем! Кепочку надо бы забрать, сказал Стопкин. Улика же! Поздно, сказал Жидов. Видишь, люди появились. Как непосредственный начальник приказываю: за мной! Они юркнули в подворотню, перелезли через пару заборов, выбрались на Баррикадную и тихонько разошлись по домам.