Начальники шутят
Выступая по телевидению, Вождь сказал, что в дружественном нам Ебипте растут бабоебы, среди которых гуляют ебипопота мы. Он все перепутал, сказал по сему поводу Нораб, готовивший речь. Во-первых, не в Ебипте, а в Ебиопии. Во-вторых, не бабоебы, а ебобабы. И в-третьих, не ебипопотамы, аебимоты. Ха-Ха-Ха!
Путь в никуда
В приемном пункте Остряка раздели и проводили в кабинет Диагностического собеседования. Два здоровенных лаборанта усадили его в специальное кресло и пристегнули многочисленными ремнями так, что он не мог шелохнуться. К рукам, ногам, груди, шее, голове присоединили датчики. Сделали несколько уколов. И оставили одного. Наступило странное состояние умиротворенности и готовности ко всему, чему угодно. Остряк огляделся, насколько это было возможно одними движениями глаз. Кабинет был сплошь заставлен приборами, которых Остряк, привыкший иметь дело с современными приборами и знавший в них толк, до сих пор не видел и назначения которых не мог понять. Стояла такая тишина, что Остряку стало казаться, будто приборы еле слышно шелестят стрелками и перешептываются. Остряк почувствовал, что его наблюдают, и прежнее состояние успокоенности внезапно сменилось звенящим ужасом.
Внимание, внезапно услышал Остряк резкий голос. Приступаем к диагностическому собеседованию. Вам будут задаваться вопросы, на которые вы вольны отвечать или не отвечать. В ваших интересах отвечать, так как приборы все равно регистрируют ваши неосознанные ответные реакции, но с более низким оценочным баллом. Вы вольны отвечать правду или ложь. В ваших интересах отвечать правду... Незаконченный ответ не засчитывается... В ваших интересах... Вы должны... Вы можете... В ваших интересах...
Собеседование длилось шесть часов. Вопросы были самые разнообразные, от банальных /«Сколько будет семью десять?»/ и бессмысленных /«Что предпочтительнее: муха или интеграл?»/ до политических /«Считаете ли вы нашу Страну правовым государством?«/, провокационных /«Что бы вы сделали, оказавшись в США по туристической путевке?»/ и доносных /«Кто из ваших знакомых считает сводку ЦСУ ложной?»/. Вопросы располагались циклами, нарастая по степени важности внутри циклов и от цикла к циклу. Через некоторое время Остряк почувствовал, что его ответы уже неподконтрольны ему. На вопрос, что сделал бы он, если бы в руке у него был заряженный пистолет и перед ним был бы сам Вождь, Остряк ответил автоматически, что он выстрелил бы в Вождя. Этот ответ и решил его судьбу. Был установлен диагноз: антигосударственный терроризм. Последний цикл оказался самым легким. Он касался родственников, друзей, личных склонностей и привязанностей и т.п. Остряк от таких вопросов растаял до слез, отвечал на них искренне, четко и исчерпывающим образом. Он не знал, что бездушные приборы, вычислив характер его заболевания, после таких ответов вычислили и меру излечения: пожизненно, ибо больной неизлечим.
Затем был четырехчасовой медицинский осмотр. Пришлось пройти более двадцати кабинетов. И в каждом из них Остряку делали какой-то укол. Он еще не знал, что в одном из кабинетов ему сделали укол, благодаря которому он больше уже никогда не будет испытывать потребности в женщине. В другом сделали укол, избавляющий его от ногтей, в третьем — от зубов, в четвертом — избавляющий от растительности на теле /вплоть до бровей и ресниц/, в пятом — уничтожающий вкусовые ощущения, в шестом — притупляющий чувство голода, холода, боли. Одним словом, он еще не знал, что через несколько часов он станет бесполым существом, лишенным всего того, что заполняло его жизнь заботами, тревогами, радостями... Почти чистым лабораторным экспонатом для исследования проблем личности. Идеальным материалом для воспитания «нового человека».
Потом Остряка отвели в дезинфекционный блок, опрыскали какой-то жидкостью и окунули в ванну, из которой его извлекли уже без волос, бровей, ресниц, ногтей. Дали прополоскать рот какой-то жидкостью, и он выплюнул все зубы. Это навечно, сказали ему лаборанты. Гигиенично. И никаких хлопот со стрижкой волос и ногтей, с бритьем и чисткой зубов. Остряку дали поглядеться в зеркало, чтобы он имел адекватное представление о себе. Он увидел необычайно глупую физиономию и чуть было не рассмеялся. Но смех почему-то не вышел. Он вспомнил, что это чучело — он сам, и впал в уныние. Потом ему выдали ярко-оранжевые штаны и куртку из синтетической ткани без карманов и пуговиц. По дороге они заговорили по-английски. Остряк, свободно владевший английским, прошамкал вопрос, в чем дело и что тут с ним происходит. Заткнись, сказал один из санитаров. Разговаривать с обслуживающим персоналом тебе запрещается. Шли по длинному закрытому и совершенно пустому коридору. Через каждые сто метров автоматически открываемые двери. У двери с номером пять они остановились. Дверь открылась. Они вошли в боковой коридор, здесь они дошли до двери с номером три. Это оказалась дверь лифта. Выйдя из лифта, они по такому же пустому коридору подошли к двери с номером восемь. Дверь открылась. Остряка втолкнули в палату.