Что такое праздник, говорил Забулдыга. Для большинства населения праздник — это отдохновение от трудов, сытость, нарядность и развлечение. И как следствие — возвышенное состояние духа. Это состояние передается прочей части населения, праздной. Это по идее. А что мы имеем теперь? Работаем мы шаляй-валяй. Праздничная еда мало отличается от будничной. Одеваемся мы тоже примерно одинаково. Развлечения, как и еда и одежда, тоже дерьмо, но в изобилии. Мы их имеем ежедневно в избытке. Что получается? Ни праздников, ни будней. Сплошная однообразная серость и слякоть. Праздники теперь — лишь повод начальству потешить тщеславие, посидеть в президиумах, речи произнести. Понятие праздника в применении к нам утратило смысл. Так же, как понятие искусства — к этому идиотскому грохоту.
В общем так, сказал я. Но кое- что в праздниках все-таки есть. Например, общепринятая санкция на пьянство. Смотрите, сколько бухих, а в милицию не забирают. Компании собираются. Это подобие праздника, сказал он. Имитация, подделка. В этом нет возвышенности и одухотворенности, т.е. главного. А теперь допустите на минуту, что на самом деле их принцип «каждому — по потребности» осуществится. Что будет? Кошмар! Серость и уныние возрастут во сто крат. Нет, это хорошо, что их принцип никогда не осуществится. Для человека всегда должно оставаться нечто трудно достижимое и желанное, достижение чего должно создавать праздник,, причем, это нечто должно быть общим для большинства населения.
Из сочинений Члена
Ненормальных развелось много. Тут наше бесплатное медицинское обслуживание в большом долгу перед народом. И раньше были люди, критиковавшие существовавший тогда строй. Но ведь строй-то был эксплуататорский. А критиковали-то его лучшие люди. И делали они это ради народа, на благо прогресса. А теперь? Никто никого не эксплуатирует. Чаяния народа сбылись. Все принадлежит ему. Лучшие люди руководят страной. Значит? Значит, лечить надо. Бесплатно, но как следует. Не в районной больнице, конечно. Там очереди, хамство, проку никакого. И лекарств нужных всегда нет. Тут сам того гляди диссидентом станешь. У гомеопатов лучше, но слишком дорого. Тут особые учреждения нужны. Сознание лечить — дело нешуточное. Мозги — это не кишки, а посерьезнее штуковина. В этом и состоит моя первая главная идея.
Подшефный совхоз
Наш подшефный совхоз возник так. Коллективизация и вообще гениальная политика партии в области сельского хозяйства, неуклонно проводившаяся в течение десятилетий, превратили этот некогда оживленный и зажиточный район в целину и труднопроходимые заросли. Когда еще более гениальная политика целинных земель в Казахстане и Алтайском крае провалилась, вспомнили, что под боком лежат пустые земли, когда-то дававшие Москве в изобилии овощи, фрукты, мясо. Устроили совхоз, согнав уцелевших жителей из уцелевших деревень в одно место. Дали машины, установки, планы. Дали десяток шефов — поставщиков «даровой» рабочей силы. Это — мы. Хотя мы обходимся государству в копеечку /нам платят зарплату на работе и здесь кормят/, мы почему -то считаемся дешевой или почти бесплатной рабочей силой. Жизнь совхоза поставляла бы неистощимый материал для юмористов, если бы при этом не вставали волосы дыбом от нелепости и бессмысленности происходящего. Например, дорогие машины пропадают под открытым небом. Сеют и сажают намного больше, чем смогут убрать, и это известно заранее. Убирают намного больше, чем сохранят, и это тоже знают заранее. И иначе нельзя, ибо план, цифры, показатели, соцобязательства и т.д. и т.п. Автоматические линии и установки работают так, что народу с ними крутится больше, чем нужно было без них. Пьянство ни с чем несравнимое. Встретить трезвого мужчину почти немыслимо. Без выпивки ни одна гайка не отвинчивается и не завинчивается. Всю грязную и трудоемкую работу сваливают на нас, городских. Молодежь любыми путями стремится удрать в город. Тучи бездельников ошиваются возле клуба и магазина. А нас почему-то считают паразитами, хотя мы все-таки как-то работаем. В общем, говорить на эту тему уже не хочется. Тошно. Но самое ужасное во всем этом — то, что местные жители в общем довольны своей жизнью. Старики и пожилые люди помнят, как было раньше, и рассматривают нынешнее положение как рай земной. Они не стремятся к лучшему. Они хотят одного: чтобы не было хуже. И боятся, что будет хуже, если... если диссиденты будут продолжать нападки на наш образ жизни и на власть.