Такого рода разговоры не умолкают целый день. Кончаются они обычно тем, что кто-то высказывает общее неоспоримое мнение: «В нашем бардаке все равно ничего не изменишь» и предлагает завершить трудовой день традиционной выпивкой.
О собаках
Вспоминаю Забулдыгу. Какое это было прекрасное время! Мы купили чекушку водки, пару бутылок вина, двести грамм резиновой колбасы/говорят, из нефти/, пару конфеток. Нашли уютное место между бетонными плитами за забором, огораживающим новое строящееся здание Института Общественного Питания. К нам присоединилась грустная дворняга. Она ничего не просила, не виляла хвостом, а именно присоединилась, как мы присоединились бы к кому-нибудь «на троих». Спокойно, без высокопарных фраз и поз. И я бы не удивился, если бы в зубах у пса оказалась тридцать три копейки. Вот нас и трое, сказал Забулдыга. Интересно, будет она пить, спросил я. Однажды на Севере мы влипли в грязную историю. Ни крошки жратвы и в изобилии спирт. Большинство загнулось с перепоя. Но кое-кто уцелел. Собаки /их две было с нами, сторожевые, конечно/ пить отказались. Так и пришлось их сожрать трезвыми. Во всяком случае точно знаю одно: чокаться их не научишь ни за что. Иностранцы по интеллекту даже превосходят собак, годами живут тут, а чокаться никак не могут научиться. Забулдыга разделил колбасу на три части, одну протянул мне, другую отдал собаке, третью молитвенно приблизил к себе. Мы чокнулись.
Сказки о войне и мире
Раньше в этих делах романтика была, говорит Костя. Перси, ланиты, очи... Слова-то какие! А теперь вместо этого всего одно слово: жопа. Жопа, и все тут. У нас и прогресс в этих делах рассматривается чисто по-советски: в величинах баб на душу населения. Причем, не по числу, а в килограммах. Это впечатлительнее. У нас можно одну бабу иметь, а в килограммах с точки зрения Запада это будет выглядеть так, будто их три или четыре. А лучше — в пудах. Для связи с народными традициями. Представляете, в речи Вождя будет особый раздел... После успехов в промышленности и сельском хозяйстве пойдут успехи в области любви. Именно любви. Это на Западе — сплошное блядство. А у нас любовь! И вот по любви мы даже французов обставили, скажет Вождь. У них всего по десять пудов бабья на душу населения, а у нас — по пятьдесят. Явное преимущество строя. Ты сгущаешь краски, говорю я. Везде одно и то же. И раньше так было. И мы так же ворчали. Правда, в наше время на душу населения бабья меньше приходилось, хотя мужчин в процентном отношении было меньше, чем сейчас. Почему? Кормили хуже. И к бабам удрать было труднее. И патриотический подъем. Ну, это вы шутите, сказал Костя. Патриотизм блядству не помеха. Но я же не об этом. Хочется, понимаете, чего-нибудь чистого, непорочного. Ланиты чтобы, перси, очи. А не жопа, понимаете? Понимаю, говорю я. Очень даже понимаю. Был у меня такой случай. И очи могли быть, и перси, и ланиты. Кстати, что означают эти слова? Неужели все это лишь другие, поэтические названия жопы? Определенно, говорит Костя. А что это за случай? Случай-то был, говорю я, но ничего так и не было. Не получилось. Почему? Струсил я потому что. Предпочел жопу. Правда, и это сорвалось тоже. Пока я трусил, мое место заняли. Добавим еще?
О карьере
Мы не спеша осушили чекушку, закусили колбаской, закурили. Был за мной такой грех, сказал Забулдыга. Однажды я начал делать карьеру. И довольно успешно. Меня даже представили к званию Заслуженного работника культуры. Когда мне сообщили об этом, я чуть не подох от смеха. Что с вами, спросили меня. Значит, теперь меня будут величать Засракуль, прохрипел я сквозь слезы. Засракуль такой-то! Каково звучит? Мое представление, разумеется, тут же забрали обратно. Использовали первый пустяковый повод, сняли с поста. Сотрудники, сволочи, еще год дразнили меня Засракулем. Пришлось одному типу за это морду набить.
Покурив, мы приступаем к первой бутылке вина. К той, которая послабее. Я никогда не запоминал названий вин. Я вообще все напитки делил на три категории: крепкие /сорок градусов и выше/, крепленые /между девятнадцатью и тридцатью/ и слабые /от девяти до семнадцати/. Пиво так и шло по категории пива. А воду мы напитком не считали. Мы ее не пили, а ели. Конфетку одну отдали псу, оставшуюся разделили на две части.