Вам хорошо известно, что мы никогда не прекращали работу по изоляции лиц определенных категорий от общества и постоянно расширяли масштабы ее. Однако если мы будем наращивать ее масштабы прежними темпами, мы и через пятьдесят лет не достигнем запланированного и научно обоснованного уровня. Нужно резко увеличить темпы роста изолируемых. А для этого нужна достаточно уважительная и бесспорная не только для внутреннего, но и для мирового общественного мнения причина. Нужно тщательно подготовить и умело провести серию открытых и показательных процессов против наших диссидентов. Для этого мы считаем целесообразным не принимать никаких карательных мер против них, дать им возможность вырасти численно, осмелеть и утратить осторожность. Надо подключить к диссидентскому движению наших сотрудников. Увеличить число диссидентов, выпускаемых или высылаемых за границу. Внедрять в их среду наших сотрудников. Организовывать на Западе из наших эмигрантов различные враждебные нам группы. Через наших людей наладить связь этих групп с органами разведки западных стран. Наладить через них же связь зарубежных групп с диссидентами — в форме пересылки запрещенной литературы оттуда и информации, порочащей нашу Страну, туда. И тщательнейшим образом собирать свидетельства деятельности диссидентов, неопровержимые даже с точки зрения западного судопроизводства. Особое внимание надо уделить деятельности запрещенного законом, но пока допускаемого фактически Комитета' Гласности. Постепенно ориентировать его деятельность в направлении все более очевидного нарушения законности. И вообще, надо создать для инакомыслящих и оппозиционеров условия, вынуждающие их преступать наши законы.
Коротко о названии репрессируемых. Известно, что эта проблема имеет огромное значение. В некотором роде она сложнее, чем практическая организация репрессий. Если дело репрессий вступило в практическую стадию, оно само собой за кратчайшие сроки воспроизведет все свои наиболее целесообразные формы. История не знает других примеров самоорганизующихся массовых процессов, которые могли бы сравниться с процессами массовых репрессий. И тем, кто усматривает в репрессиях не столь отдаленного прошлого злой умысел отдельных личностей, совершает детски наивную ошибку. Это теперь очевидно всем. И не стоит на этом задерживать внимание. Совсем иначе обстоит дело с названием. Оно должно выражать суть дела, за которое /или под видом которого/ индивид подвергается репрессии, и должно быть при этом настолько гибким и широким, чтобы любого намеченного индивида можно было без всяких интеллектуальных усилий подвести под это название. Кроме того, оно должно выражать суть настроений эпохи, чтобы никому в голову не пришло сомнение в его неадекватности ситуации. В свое время таким было выражение «враг народа» Но времена изменились. Название это скомпрометировало себя и не выражает уже духа эпохи. Конечно, искомое название должно будет родиться в самом ходе массовых репрессий как продукт творчества народных масс. Но пока мы еще не можем похвастаться успехами на этом важнейшем участке дела.
Об историзме
Когда историки объясняют крупные исторические явления крупными причинами, сказал Командировочный, они, разумеется, правы. Здесь действует логический закон соразмерности причин и следствий. В силу этого закона глупо выглядит тот, кто объясняет приход Сталина или Хрущева к единовластию их хитростью, коварством, цинизмом и т.п. И вполне прилично выглядит тот, кто объясняет это выдающееся явление серьезными переменами в жизни страны в целом и во всей системе власти, например,— изменением роли партийного аппарата в том числе. Однако какими бы значительными ни были обстоятельства, обусловившие то или иное значительное явление, эти обстоятельства воплощаются в конкретных людях и их конкретных поступках. А последние всегда при ближайшем рассмотрении оказываются ничтожными в сравнении с грандиозными историческими свершениями. Этот парадокс исторического подхода к пониманию фактов социальной жизни принципиально неразрешим. Он коренится в самом стремлении подойти к проблеме исторически. Вам это может быть покажется странным, но историк, стремящийся подходить к фактам истории исторически, есть просто дурак, обрекающий себя на полное бесплодие. Где-где, а именно в истории-то этот идеологический историзм противопоказан в первую очередь.