— Любопытный человек ваш брат,— сказал Жилец на другой день.— Где он работает?
Я растерялся перед таким вопросом. Но взял себя в руки.
— Это уж Вы у него сами спросите, он на эту тему не распространяется. Думаю, что в «почтовом ящике».
Смерть Академика
Умер Академик. Это подействовало на меня удручающе. Мы с ним как-никак сдружились. А во-вторых, у меня у самого сердце стало давать знать о себе самым ощутимым образом. Хотел лечь в больницу ВСП, но меня там сняли с учета. Зять предложил положить в академическую. Я отказался: об этой больнице дурная слава ходит. А тянуть нельзя, плохо кончиться может. Вчера мне стало плохо, когда я в поисках мусора Жильца отошел от дачи километров на пять.
На похороны Академика собралось много народу. Большинство собравшихся — молодые люди. Жилец потом говорил /он был на похоронах/, что академик — выдающийся ученый. Если бы, мол, не идиотские условия Страны в те годы, он мог бы стать фигурой мирового значения. А тут его низвели до жалкого уровня. Зато теперь после смерти его начнут раздувать официально и со ссылками на его авторитет будут давить талантливую молодежь. У нас официальное признание равносильно превращению в консервативность и реакционность.
Генерал тоже хотел речь сказать, но не смог: упился до полного безобразия. Я таким его видел впервые. И мне показалось, что Генералу тоже недолго осталось устраивать топот у нас над головой. Брат с Жильцом ездил на кладбище. Ловко у него получается. Он в этой компании теперь свой человек.
Академика схоронили на кладбище недалеко от нашего поселка. После похорон у Жильца собралась компания. Пили и разговаривали до утра. Когда все разошлись, я подслушал разговор Брата с Жильцом.
— Вы осторожнее с моим братом,— сказал Брат.— Вы знаете, кем от был?
— Да. Но неужели такой человек опустится до такой низости...
— Прежде чем поднятья на высокие посты, такие люди всегда сначала бывают рядовыми стукачами. В войну он служил в войсках МВД, политработником в заградотряде. В общем, биография у него дай боже всякому. А Внука гоните прочь.
— Так он лезет.
— А вы его в шею. С ними вообще нужно понахальнее. Их бить надо, тогда они начинают тебя уважать. Они силу любят и поклоняются ей.
Я слушаю, и глаза мои буквально вылезли на лоб. Но я оправдывал это интересами дела. Значит, так надо, утешал я себя, значит, дело тут нешуточное. Но не перегибает ли палку мой «младший братец»?! Надо на всякий случай проконсультироваться.
Удар
У нас в поселке есть специальное место, куда сносят мусор, поддающийся сжиганию, и жгут. Мой Жилец, негодяй, приспособился носить туда свои бумажки и жечь. Я ему сказал, что напрасно он себя утруждает, что может сгораемый мусор кидать в бочку,а я потом сожгу. Он поблагодарил, но продолжал свое: жег.
Однажды я пошел на станцию — надо было съездить в город по одному делу с участками. Около станции ко мне подошел молодой человек, предъявил удостоверение ОГБ, пригласил в «Ласточку». Мы поехали прямо в Управление. Там меня спросили, почему я перестал поставлять информацию о Жильце. Услышав такой вопрос, я потерял сознание. Очнулся — смотрю, лежу на диване, рукав засучен /очевидно, укол сделали/, врач складывает свои инструменты в сумку.
— Пусть полежит минут десять,— сказал врач.— Ничего особенного. Это скоро пройдет.
Отлежавшись, я рассказал о Брате. Меня попросили подробно описать внешность. Когда я это сделал, беседовавший со мною сотрудник снял телефонную трубку и попросил принести фотографию из личного дела такого-то /он назвал фамилию, которую я не расслышал/. Фотографию сразу принесли, показали мне. Я узнал Брата. Сотрудники начали смеяться. Наконец, старший из них назвал кого-то халтурщиками и паразитами. Мне сказали, что я могу быть спокоен, Брат — наш человек, только из другого отдела. Попросили возобновить работу,которую мы вели с Внуком до появления Брата. На другой день Брат срочно «по семейным обстоятельствам» уехал к себе «на Север».
Проблема поколений
Внука я люблю, он в меня. А джинсы, магнитофоны, мотоциклы, длинные волосы и прочее,— все это наносное,внешнее, преходящее. Сын и дочь мне совсем чужие. Не поймешь, чего они хотят. Устраиваются в жизни поудобнее и повкуснее, а делают вид, будто думают совсем о другом. Изображают из себя передовых и прогрессивных. Прошлого стыдятся. Внука этим не возьмешь. Прошлое его не касается. Он твердо знает, чего хочет. Никакой интеллигентской раздвоенности в нем нет.