Прежде чем Неличка Подмышкина стала крупнейшим представителем передовой московской интеллигенции и выразителем ее самых сокровенных дум и чаяний, утекло немало воды /последнее выражение насчет воды есть дословная цитата из основного труда Нелички «Марксизм и современность»/. Сначала Неличка была просто миловидной, но необычайно посредственной /скорее даже глупенькой/ студенткой университета, приехавшей в Москву из небольшого приволжского городка. На третьем курсе она случайно стала членом комитета комсомола факультета и вышла замуж за человека по фамилии Подмышкин. Вышла по любви, так как человек по фамилии Подмышкин, хотя и жил в двухкомнатной отдельной квартире с родителями, был, однако, довольно красивым и веселым парнем. Брак оказался неудачным. Муж пьянствовал и регулярно изменял ей с кем попало, честно признавшись ей, что она не удовлетворяет его как женщина. Неличка об этом признании растрепала, само собой разумеется, всем своим знакомым, совершенно не подозревая о том, что ее история дала основу для анекдота, молниеносно распространившегося по Москве /«всех удовлетворяет, а его, видите ли, нет!»/. После развода через суд разделили квартиру. Неличке с сыном досталась маленькая комнатушка. Квартиру затем удачно разменяли, и Неличка стала обладательницей отдельной хорошей комнаты в малонаселенной квартире /кроме нее в квартире жила еще пожилая бездетная пара/. Сына Неличка отправила к матери, чтобы он не мешал ей всецело предаваться науке,— она в это время уже училась в аспирантуре. Сокурсники, конечно, и по этому поводу много острили, отыскивая объяснения внезапно начавшейся Неличкиной научной карьере в постельных отношениях, в связях с органами и прочих сферах, не имеющих отношения к науке. Но они ошибались. И не столько ошибались, сколько лицемерили, ибо сами не хуже других знали, что упомянутые сферы имеют к науке более тесное отношение, нежели эрудиция и таланты, а с точки зрения познаний и талантов они превосходили Неличку не настолько значительно, чтобы иметь достаточные моральные основания для острот. Кроме того, к этому времени Партия и Правительство приняли решение всемерно поднять уровень науки путем увеличения числа кандидатов и докторов наук. Будучи обладательницей безупречной анкеты и комсомольской активисткой, Неличка просто не могла миновать аспирантуру. Ей не позволили бы это сделать, если бы даже она захотела уклониться от аспирантуры и если бы слухи насчет ее взаимоотношений с научным руководителем, престарелым членом-корреспондентом Академии Наук, оказались ложными. После удачной защиты диссертации Неличка ощутила в себе вкус к науке и некое высшее призвание. Хотя она к этому времени прибавила в весе двадцать килограмм и потеряла половину зубов, зато обрела беспредельное самомнение и репутацию умнейшей женщины в научно-исследовательском институте /в отделе было двадцать человек, из коих двенадцать были мужчины/. Через пару лет она женила на себе молодого аспиранта, оставив за собой оригинальную фамилию Подмышкина с целью сохранения творческой индивидуальности. Под этой фамилией она уже опубликовала несколько статеек, обеспечивших ей, как она полагала, заметное место в советской науке. Пока в советской, говорила она, вкладывая в слово «пока» тот смысл, что скоро ее претензии будут распространяться на науку в мировом масштабе. И если бы она взяла фамилию мужа, как она потом неоднократно разъясняла сотрудникам института и студентам университета, это внесло бы серьезную путаницу в оперировании научной литературой.
Молодой муж Нелички, сотрудник КГБ и выпускник Института Международных Отношений /ИМО/, был направлен в аспирантуру в университет с таким расчетом, чтобы со временем его можно было посылать за границу с научными делегациями и лекциями и включать во всякие международные организации без риска провала. Он обнаружил незаурядные способности к наукообразной болтовне, с блеском защитил кандидатскую диссертацию, напечатал кучу статей и пару книжонок, почтительно именуемых монографиями, и на полгода раньше самой Нелички защитил докторскую диссертацию. Числясь на постоянной работе в одном закрытом учебном заведении при ЦК /или, что одно и то же, при КГБ/, в котором обучались коммунисты или будущие коммунисты капиталистических стран Запада, муж по четыре-пять раз в год ездил за границу, привозя оттуда разнообразное барахло, книги и рассказы об «их нравах», отличающиеся от официальных. Неличка тоже стала доктором и профессором. Оба супруга устроились на полставки: одна в университет, другой в ИМО. Обоих охотно печатали партийные и общественно-политические журналы и газеты, что давало солидные гонорары. Плюс гонорары за статьи в научных журналах и сборниках, за книги и за переводы на иностранные языки. Плюс специальный распределитель продуктов. Плюс прекрасная квартира, которую выдали супругам, сохранив за ними их старую площадь /Неличка сумела прописать в свою комнату мать/. Все это в совокупности создало необходимые условия для «Нелькиного салона»— самого значительного /по мнению создателей и участников «салона»/ явления в духовной жизни интеллигентного общества этого периода с точки зрения характера обсуждавшихся проблем и глубины их понимания. Среди этих проблем можно назвать такие: фактическое положение населения Страны, природа оппозиции и диссидентства, право на протест, право на выступление от имени народа, цели и средства, оппозиция и Запад, ответственность за последствия протестов и т.д. Проблемы обсуждались в непринужденной светской обстановке, без излишних эмоций, с некоторой долей юмора, перемежаясь беседами о спорте, модах, женщинах, фильмах, винах, а также сопровождаясь вкусными закусками и превосходными винами. Это позволило избежать односторонности, тенденциозности, предвзятости, преувеличений, преуменьшений, искажений и прочих отрицательных явлений, характерных для обсуждения такого рода проблем в диссидентских кругах.