О, Учитель, воскликнули ученики, скажи нам, много ли раз ты бывал в вытрезвителе? Не помню, сказал Основатель. А какой случай тебе из них больше всего запомнился, спросили ученики. Разумеется, первый, сказал Основатель. Первое все запоминается. Первая любовь. Первая пятерка. Первый трактор. Первая пьянка. А первый мой вытрезвитель не забуду вовек. Не помню, при каких обстоятельствах я туда попал. Помню только, очнулся утром, дрожа от холода. Вижу — лежу голый на металлической сетке. На ноге — номер химическим карандашом написан. Подумал, что я в морге, и содрогнулся. Сел, огляделся. Вокруг меня на таких же железных койках синие, фиолетовые, серые существа. Где я, спросил я. Никто не ответил, и я понял, где я. После бюрократических формальностей нас отпустили. Вышел я на улицу. И, странно, ощутил в себе необычайную легкость и бодрость. Мимо прошла добренькая старушечка. Я было собрался идти в том же направлении, но старушечка остановила меня. Тебе туды, милок, сказала она и указала на тропинку, ведущую от вытрезвителя через пустырь к виднеющемуся зданию, в котором я без труда узнал забегаловку. Это было именно то, куда мне было нужно. Я нащупал в загашнике монеты, которые так и не обнаружили служители вытрезвителя, тщательно очищая карманы посетителей, и двинулся туда, куда мне указала сама судьба в образе этой милой и доброй старушечки. Спасибо, мамаша, сказал я. Будете там, молитесь за раба божия... На этом отрезке от вытрезвителя до забегаловки и родилась моя основополагающая идея насчет методологии. И вообще я должен признать, что все свои открытия я сделал в треугольнике Вытрезвитель-Забегаловка-Факультет. Я его называю творческим треугольником. Этот треугольник — одно из самых таинственных явлений природы. Вы можете как угодно расставлять вершины этого треугольника и все равно получите те же самые варианты маршрутов. Какая сторона треугольника и в каком направлении является наиболее творческой, трудно сказать. Ньютон, по слухам, считал таковым вектор «Вытрезвитель-Забегаловка», а Эйнштейн — наоборот: вектор «Забегаловка-Вытрезвитель». Карл Маркс считал их одинаково продуктивными. Но он никогда не ходил на факультет. Между прочим, он был беспартийный. Парадокс?!
Из проповедей Основателя
Я призываю вас прекратить спор о словах, сказал Основатель. Какое нам дело до того, что люди употребляют слова «коммунизм» и «социализм» в разных смыслах?! И кто может установить, какое из этих употреблений «подлинное»?! Если даже люди договорятся употреблять эти слова однозначно, ситуация ничуть не изменится. Какое бы общество тут ни построилось, в нем всегда можно будет обнаружить нечто такое, что не соответствует «подлинному социализму» или «подлинному коммунизму», и нечто такое, что свидетельствует о соответствии построенного общества идеалам. Обратитесь к самой реальности! Возьмите в качестве предмета исследования тот тип общества, который уже сложился или складывается в Советском Союзе, Китае, Югославии, Восточной Германии и многих других странах. Если хотите знать, что такое социализм /или коммунизм, что одно и то же/ в реальности, смотрите на Советский Союз и прочие страны социалистического /коммунистического/ лагеря. Другого не будет. Могут быть пустяковые вариации, связанные с особенностями прошлой истории, географической среды и т.п. Но суть дела везде одна и та же. Не стройте иллюзий! Если вы хотите воплощения в жизнь чаяний коммунизма, будьте готовы к мерзостям, без коих они в принципе невозможны. Добродетели коммунизма приходят в мир не в светлых одеждах ангелов, а в черном облачении дьяволов. Добродетели коммунизма реализуются лишь через его мерзости. Они существуют не рядом, а друг в друге. Их нельзя разъединить, так чтобы можно было отбросить мерзости и сохранить добродетели, ибо они суть одно и то же. Это одно и то же, лишь воспринимаемое одними как благо, а другими как зло. Но это не есть ни добро, ни зло. Это есть лишь факт, переживаемый одними как зло, а другими как добро, подобно тому как рабство переживается рабом как зло, а рабовладельцем — как воплощение справедливости.
Обратитесь, повторяю, к эмпирическим фактам. И тогда вы увидите, что трудность познания состоит не в недостатке фактических данных, а в их изобилии. Их слишком много, потому нам кажется, что их мало или нет совсем. Ибо они стали привычными и не вызывают удивления. Удивитесь им! И тогда вы ощутите потребность понять их. И тогда вам потребуется методология. Именно для понимания, как средство, а не сама по себе, не как самоцель. В качестве самоцели она скучна, как речи руководителей, и банальна, как восточная мудрость. Как сказано в «Евангелии от Ивана»,