— Все это так,— говорит Критик. — Теперь обратимся к нашему заведению. Вся эта затея обойдется Стране не меньше, чем выставка. Отличие ее от выставки — она секретна, не предназначена для рекламы, для пропаганды, для обмана Запада и т.д. Выставка до сих пор функционирует. А мы? Как только эта затея обанкротится, нас прикроют и уничтожат. Я имею в виду нас как данную специфическую организацию и людей. Дома, может быть, оставят. Институт какой-нибудь создадут. А скорее отдадут под какой-нибудь отдел КГБ. Что же общего у нашего заведения с выставкой? Возникла грандиозная проблема воспитания «нового человека» в масштабах всего общества, который не халтурит, не ворует, не обманывает; едет, куда прикажут, жрет, что дадут, и не нахвалится; не берет взяток, любит начальство и т.д. А такой «новый человек» никак не получается. Получается ловкач, Получается ловкач, карьерист, пройдоха, хапуга, лодырь, взяточник, развратник и т.п. Преодолеть все это — задача еще более трудная, чем поднять сельское хозяйство. А я полагаю, что вообще в условиях коммунизма эта задача неразрешима. Так вот, вместо реального решения проблемы в том духе, как Они хотели бы, — а это есть квазицель, Они дают ее решение, адекватное самой социальной сущности цели, т.е. квазирешение. И это квазирешение вполне отвечает сущности самой задачи. Оно не есть обман. Оно есть нормальная форма жизнедеятельности этого общества.
Опять начался спор. От критика потребовали объяснения того, что такое квазицель и квазирешение.
— В принципе это очень просто. Нужно только время и терпение, чтобы подойти к этому постепенно. Как-нибудь я вам изложу свою теорию подробнее. А пока достаточно следующего. Обществу нашего типа приписывают цели как некоему единому разумному существу. Вам это известно. Программа партии. Полный коммунизм и т.д. Но реальное общество не есть целеполагающее существо. Реально оно состоит из множества людей, имеющих свои цели, потребности, интересы. Как равнодействующая осуществления этих реальных целей образуется некое совокупное общественное явление — продукт их совместной деятельности. Ставя какую-то грандиозную задачу /неважно, кому в голову взбрела первая идея, кто ее оформлял фразеологически/, люди под этим именем обделывают свои конкретные делишки. Они изобретают удобную форму для этого, выдавая ее за средство решения упомянутой задачи. Задача, как правило, неразрешима, если ее понимать буквально, а не как квазицель /ложную, кажущуюся цель/. А усилия, которые считаются направленными на ее решение, фактически лишь усугубляют положение вещей. У нас это стало типическим. Вспомните, сколько раз в последние годы нам сообщали о блестящем решении каких-то проблем, фактическое положение с которыми кончалось полным провалом. А ведь с их точки зрения провалов не было. Тут постоянно смешиваются два аспекта: фиктивный и фактический. Мы живем во втором. Они же, живя во втором, витают в первом.
Объяснение Критика не внесло ясности в головы обитателей палаты, привыкших к упрощенным категорическим ответам. Но оно дало почувствовать, что все то, что они воспринимают как бессмысленную игру идиотов, на самом деле имеет зловещий исторический смысл.
— Увы,— сказал Критик,— мы являемся лишь жалкими жертвами огромного тупого бесчувственного чудища, объявленного вершиной истории и разума. Но мы Люди, друзья мои. И постараемся быть ими до конца. Мы должны были возненавидеть Их. Нас лишили и этого. Но нас не смогли лишить главного в Человеке: способности к вере. У нас нет другого выхода!
Прозвенел звонок. Из стены выскочил поломанный унитаз и юркнул обратно. В палату вошел лаборант и объявил: в нужник, живо!