Снова сосредоточившись на его теле, она наконец разжала вторую руку на перилах и положила обе ладони ему на грудь. Ей хотелось лизнуть ему губы. Облизать его целиком. Еще ничто и никогда не вызывало у нее такого голода.
— Ну же, — велел он.
Фейт знала, чего он хочет — его член все сильнее наливался кровью. Куда больше она удивлялась собственной жажде, но не настолько, чтобы остановиться. Невольно подавшись вперед, она опустила одну руку и пробежалась пальцами по всей его длине.
Вон резко выдохнул, напряженно вздрогнув. Фейт зачарованно повторила движение.
— Хватит. Дразниться.
Она едва ли расслышала отрывистые слова за шумом стучащей в ушах крови, сконцентрировавшись на изучении гордого доказательства его мужественности. Вон выгнулся. И Фейт, чтобы удержать на месте, обхватила его ладонью.
Глава 15
Фейт не сумела полностью сомкнуть пальцы. Как нечто столь толстое сможет поместиться в ее теле? И откуда такое любопытство это выяснить?
После того отрывистого приказа Вон не произнес больше ни слова. Член под ее ладонью, несмотря на свою твердость, был покрыт поразительно шелковистой кожей. Она и не думала, что ее ягуар хоть где-то окажется настолько уязвимым. Это стало ее последней связной мыслью.
Она двигала рукой по всей длине налитого члена, давая волю живущему в ней зверю, первобытному существу, знавшему лишь голод, страсть и секс. Грудь заныла так, что Фейт захотелось сорвать одежду и прильнуть к голому телу Вона. Но сперва ей пришлось бы выпустить его, а этого она делать не собиралась. Она будет ласкать его снова, и снова, и снова…
— Фейт, хватит.
Пропустив мимо ушей эту совершенно неуместную реплику, она принялась размышлять, как много всякого ей хочется с ним проделать. Прежде всего она притронется губами к золотистой груди и попробует на вкус ее жар. Может быть, даже как-то избавится от одежды, чтобы всем телом прижаться к Вону.
— Детка, хватит уже. — Он потянул ее за волосы, вынуждая поднять голову.
Фейт попыталась высвободиться, но Вон был сильнее. Он принялся разжимать пальцы на своем члене. В ответ она лишь поудобнее обхватила его, вонзив ногти другой руки ему в грудь.
От рычания каждый волосок на теле поднялся дыбом. Фейт ждала, что он ее укусит. И это было бы замечательно. Однако она не ожидала, что вместо этого он накроет ее руку своей и заставит сдавить еще крепче.
— Нет! — Испугавшись, что сделает ему больно, она разжала пальцы.
Со звериным проворством он отступил от нее подальше, так быстро, что Фейт пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. У нее кружилась голова. Свободной рукой она невольно потянулась к нему.
— Вон… — Она чуть ли не плакала. — Прошу.
— Шшш. — Он уже был сзади; она даже не заметила, как он двигался. — Давай сбавим обороты.
— Сбавим? — Ее тело горело от страсти, перед глазами все плыло. Но когда она попыталась развернуться, Вон обеими руками удержал ее на месте. Фейт стала в ярости сопротивляться; она извивалась и брыкалась, напрочь забыв обо всех своих ментальных способностях. Вот только — увы — Вон значительно превосходил ее в физической силе.
— Нет! Нет! — Грозовые тучи ее гнева уже начинали искриться молниями.
Вон удерживал Фейт за плечи, стараясь больше нигде ее не касаться.
— Подними стены, девочка.
Ягуару это не нравилось, но он дал слово, и придется его держать.
— Нет! — выкрикнула она, но Вон знал, что Фейт, что бы ей сейчас ни владело, все еще не в себе.
— Видишь лес перед собой?
Угрюмое молчание. Затем:
— Да.
— Там есть те, кто может нас увидеть.
— Увидеть?
— Да. Ты же не хочешь, чтобы они смотрели на меня?
Он взывал к той части ее сознания, о которой Фейт и не подозревала, к той самой, которая разбудила страсть.
На этот рад она ответила не мешкая:
— Нет.
— Тогда подними щиты.
Будь Фейт сейчас в ясном рассудке, она возразила бы, что им достаточно сделать пару шагов, чтобы укрыться в хижине. Но она, конечно, не могла мыслить здраво.
Она вздрогнула всем телом, но спорить перестала.
— Прекрати меня трогать. И, пожалуйста, оденься, — произнесла она после долгой паузы.
Он не стал на нее больше давить и сделал то, о чем она просила. Вон старался не думать о том, как замечательно могла бы продолжиться эта ночь — эти мысли казались слишком мучительными.