Тетрадь-то опасная. Конечно, мистер Уайлд не был идеальным редактором, но мы сотрудничаем уже третий десяток лет. Не хотелось бы, чтобы он умер.
Вечером я решил, что пора бы использовать тетрадь чуть гуманнее к окружающим. И написал: «Хочу, чтобы меня посетило вдохновение!»
Не знаю, что за бергамот Элизабет добавила в чай, но со мной случилось нечто. В голове всплыли ужасные картины старого доброго Лондона: знакомый и любимый город оделся в серый камень и зеркальное стекло. Чудовищные стальные повозки носились по знакомым с детства улицам, сбивая ничего не слышащих людей. Бедные люди, одетые в какие-то возмутительные лохмотья, утратили способность слышать даже видеть мир вокруг: их внимание поглотили маленькие странные машинки, которые они теперь носили перед собой, словно лозоходцы. От этих машинок к головам шли верёвки, которые наполняли эти самые головы какими-то адскими звуками. Но – это улицы, а вот то, что случилось в лондонских домах! В каждой комнате – по ящику с картинками, хитроумные механизмы высасывают из воздуха всю пыль, всюду горят огни, люди не читают книги! Ужасно! Ужасно! Ужасно! Но. Меня этот мир так захватил! Я отбросил все дела и принялся безудержно писать! Я писал с утра и до самой ночи, делая лишь редкие перерывы на чай. Я писал, писал, писал. Из лавки просто не успевали доставлять чернила и новую бумагу. Я погрузился в этот чудный и чудной материал и еле выбрался из него спустя неделю.
Моему изумлению не было предела: я сразу писал начисто. Новый роман о Лондоне будущего получился идеальным как по структуре, так и по языку. Конечно, много слов было привнесено в текст из увиденного мною мира будущего, но я снабдил роман достаточным количеством сносок и комментариев. Как бы сказал главный герой романа, я крут! Так быстро я никогда не работал! Однако меня беспокоил мой незаконченный роман, который от меня так ждали. Никто не ждёт то, что я написал. Вдохновение – капризная вещь.
Я отправил роман курьером в издательство и принялся ждать. Сроки подготовки договорного романа поджимали, однако я с трудом выдавливал из себя строки. Картины будущего продолжали меня посещать, но я не мог себе позволить тратить на них время сейчас. Зато я придумал смешное слово для музыкальной шкатулки Сьюзан – Айпод!
Наконец, ко мне прибыл мистер Кранберри, мой прошлый агент, теперь работавший в издательстве помощником главного редактора. Я приказал подать нам чай.
Кранберри выглядел до безобразия смущённым.
— Генри, не бойся, смелее! – подбодрил его я.
— Фрэнк, — начал он, — дорогой мой Фрэнк. Мы с тобой знакомы практически сорок лет. Я безумно благодарен небесам за то, что они подарили мне честь работать с тобой, но…
— Смелее, Генри!
— Но мэр Лондона-белуджи – это неслыханно! Фрэнк, что за дерзость?! Премьер-министр в твоём романе – какой-то психопат с идиотской причёской! А королева – старуха в странной шляпе! Что за сатира?! Как ты посмел передать это в издательство?!
— Роман так плох?
— Роман прекрасен, Фрэнк. В этом и вся беда. Он потрясающий. Но, чёрт побери, он потрясающе глуп! Возмутителен! Да, он интересен, но как такое вообще можно было выдумать? Фрэнк, сходи к доктору! Ты в своём уме? Оставить старушку Британию без колоний и населить Лондон грязными индусами и наглыми русскими! Фрэнк, ты здоров, друг мой?
— Не знаю, Генри. Может, стоит сменить место действия романа?
— Это не поможет, Фрэнк, все поймут, о чём ты пишешь. Нет, Фрэнк, это – провал. Опубликовать такой роман, пускай и прекрасный, никто не посмеет.
Кранберри распрощался и покинул мой дом. Где-то в комнате Сьюзан заиграл её Айпод. Чёрт! Шкатулка! Музыкальная шкатулка! Я схожу с ума!
Я поднялся к себе в кабинет и, написав в тетради «Издательство будет более благосклонно к новому роману», бросил её в камин.
Конец