— Какъ же это такъ? — спросилъ Борисъ съ улыбкой. — Развѣ существительныя согласуются между собою? Вѣдь тутъ двѣ отдѣльныя фразы.
— Не въ томъ дѣло, — возразилъ директоръ. — Я нахожу заглавіе неточнымъ и для упражненія ученика гимназіи неприличнымъ.
— Почему же, Іона Петровичъ? — спросилъ тихо Ергачевъ.
— Потому что въ этомъ заглавіи пренебреженіе какое-то, насмѣшки-съ… да и вообще такая тэма не можетъ быть допущена… Что же это такое? Трактатъ педагогическій? О гувернерахъ!… въ насмѣшливомъ, значить, тонѣ?
Іона Петровичъ перевернулся въ креслахъ и поправилъ на шеѣ крестъ.
Геліодорскій внималъ словамъ начальника, и его курносое лицо изображало радость. Онъ глоталъ слова Іоны Петровича и самъ порывался напасть на Бориса, какъ только директоръ докончитъ свою рѣчь.
Но Ергачевъ не далъ ему начать.
— Продолжайте, — сказалъ онъ Борису.
Борисъ прочелъ эпиграфъ:
«Это самимъ Богомъ устроено, и вольтерьянцы напрасно противъ этого говорятъ.»
— Какъ? — прогнусавилъ опять директоръ.
Борисъ повторилъ.
— Что это за эпиграфъ! — закричалъ Іона Петровичъ. Это безсмыслица! это выходка мальчишеская… Вы, голубчикъ, шутить съ нами вздумали? — обратился онъ къ Борису, и его угревастыя щеки еще больше покраснѣли.
— Эпиграфъ изъ Гоголя, — проговорилъ Борисъ безъ всякаго измѣненія въ голосѣ…
— Откуда это — изъ Гоголя?…
— Изъ «Ревизора», — сказалъ удареніемъ Ергачевъ, и въ упоръ посмотрѣлъ на директора.
— Изъ «Ревизора»! — закричалъ Іона Петровичъ. — Что это за выборъ?!… Ученики должны брать образцовыя сочиненія, а не «Ревизора»! Нельзя позволять ученикамъ читать чортъ знаетъ что! Дался имъ Гоголь… Сальностямъ они научаются; языкъ — тривіяльный, ни одного правильнаго предложенія.
Директоръ даже привсталъ и замахалъ руками. Ергачевъ слушалъ и хмурилъ брови. Геліодорскаго такъ и подмывало. Наконецъ онъ не вытерпѣлъ и, только-что директоръ перевелъ духъ, заговорилъ:
— Это есть прямое извращеніе отечественнаго языка!.. Вульгарная проза господина Гоголя не токмо не выдерживаетъ разбора грамматическаго, но пріучаетъ юношей мыслить праздно издѣваться надъ божественною природою человѣковъ, надъ властями и чинами общества…
— Позвольте, Викторъ Иванычъ, — прервалъ его Самородскій, который до того времени только поглядывалъ на всѣхъ и чуть замѣтно улыбался — это заведетъ насъ слишкомъ далеко… Мы здѣсь не за тѣмъ, чтобъ Гоголя (Самородскій произносилъ Гохоля) критиковать, а за тѣмъ, чтобъ слушать и разбирать сочиненіе г. Телепнева. Позвольте ему начать читать. Вѣдь его сочиненіе пропущено Иваномъ Егорычемъ, значитъ, оно того достойно…
Геліодорскій вытянулся, поправилъ очки и ничего не возразилъ. Директоръ сурово взглянулъ на Самородскаго и многозначительно повелъ губами. Рябой обликъ Егора Пантелѣича сохранилъ невозмутимую важность.
Въ классѣ наступила мертвая тишина. Гимназисты такъ и пристали къ своимъ мѣстамъ. Маленькіе со страхомъ взглядывали на директора и жались другъ къ другу. Большіе всѣ были возбуждены. Горшкомъ раскраснѣлся и глазами перебѣгалъ отъ Бориса къ Ергачеву, отъ Ергачева къ директору, отъ директора къ Геліодорскому. Абласовъ закрылся книгой и оттуда посматривалъ на все собраніе. Два бойкихъ шестиклассника, сильно желавшіе возражать, съ недоумѣніемъ переглядывались. На лицахъ ихъ можно было прочесть: «куда ужъ намъ соваться; тутъ вонъ начальство ругается».
Послѣ небольшой паузы, Борисъ повернулъ заглавный листъ и началъ читать.
Его разсказъ былъ очень простъ. Въ началѣ онъ сдѣлалъ обращеніе къ своимъ товарищамъ и развилъ мысль, что каждый изъ нихъ болѣе или менѣе предоставленъ самовоспитанію, не смотря на обиліе гувернеровъ и учителей. Мысль была развита толково, простымъ языкомъ, мѣстами очень остроумно. Начальство слушало и морщилось. Борисъ воодушевлялся по мѣрѣ того, какъ читалъ, Ергачевъ отъ времени до времени поправлялъ свои волосы, лѣзшіе ему на глаза, и одобрительно улыбался. На лицѣ Самородскаго также была улыбка. Геліодорскій выставилъ впередъ лѣвое ухо и все нюхалъ носомъ.
— Позвольте-съ, — крикнулъ онъ, когда Борисъ оканчивалъ вступленіе. — Имѣя многое сказать противъ незрѣлости и неблаговидности мыслей, выражаемыхъ въ этомъ упражненіи, я остановлю васъ на послѣднемъ предложеніи. Не угодно-ли вамъ его повторить.
Борисъ прочелъ.
Директоръ опять вскочилъ съ мѣста.
— И какъ могла быть пропущена такая мысль въ ученическомъ упражненіи? — вскричалъ онъ и обернулся къ Ергачеву.